Упрямый классик. Собрание стихотворений (1889–1934)

Шестаков Дмитрий Петрович

21. «Радость жизни былой далеко, далеко…»

Радость жизни былой далеко, далеко… Я зажгу свой огонь глубоко, глубоко… В полусне, в полумгле там заветный есть сад, Там цветы без зимы, там любовь без утрат. Там в немой тишине, недоступные дню, Я сокровища сердца ревниво храню, И схожу молчаливый, и в свежей тени У былых алтарей обновляю огни. Пусть весенние дни далеко, далеко, — Я зажгу свой огонь глубоко, глубоко… 1899

22. «Потуши

лампаду – мне она мешает…»

Потуши лампаду – мне она мешает… Потуши лампаду – пусть сгустится мрак, Пусть один внятнее сердцу напевает Друг ли или недруг, гений или враг. Я его не знаю, я его не вижу, Я больной душою слов не уловлю, Только что-то сладко-сладко ненавижу, Только что-то жутко, горячо люблю. Потуши лампаду – так душе светлее… Над моей подушкой опустился мрак… Слышишь – что-то шепчет – всё внятней – внятнее Друг ли или недруг, гений или враг. 1899

23. «Поздний час… Не светит месяц…»

Поздний час… Не светит месяц, Ночь, как камень, тяжела, И на сердце налегает Утомительная мгла. Снится сердцу, – я далеко, В уголке моем родном… Хмуры голые аллеи, Молчалив пустынный дом… Хмуры голые аллеи, — Только там, – промеж кустов, Точно чьей-то легкой ножкой Насыпь тронута листов. Или ты, мой ангел тихий, Гостья бедная моя, В час вечерний навестила Эти грустные края, — Навестила, чтоб проститься, Чтоб припомнить о былом, И вздохнуть родной печалью В уголке своем родном?.. 1899

24. Акварели

Опять захолустья родного Простые картины: Пруда неглубокие воды Под ряскою тины; И всюду зеленые ветки Склонились бесшумно; А там огороды и выгон, И бани, и гумна; И светлого поля просторы, Манящие снова К себе на приволье, и свежесть Затишья немого; И сердце смиренной отрадой Проникнуто нежно, И родины грустная ласка Безбрежна, безбрежна… 1899

25. «Под огнем догоравших свечей…»

Под огнем догоравших свечей, Средь толпы утомленных гостей, Под волшебную песню смычка Ты была так чужда, далека. О, тогда я и думать не мог, Что придем мы в один уголок… Там река колыхалась, и месяц блестел, И на нас как волшебник глядел, И с тобою мы были одни и близки, И ты помнишь, ты помнишь, как вдруг Вдалеке, задрожав, оборвались смычки, Как лобзанья

безумного звук! 1899

26. «Безмолвна даль, поля унылы…»

Безмолвна даль, поля унылы, Покорной грусти ночь полна; И на живых, и на могилы Глядит усталая луна. Как этой ночью всё смиренно, Какою сенью тишины И дальний дол, и сумрак бренный, И тесный мир облечены! Уже не счастия, не силы Душе осталося желать… О, как прекрасны вы, могилы! Какая радость не дышать! 1899

27. «За окном томящее ненастье…»

За окном томящее ненастье, Жутко осень плачет за окном… Вороти мне солнце, жизнь и счастье, Подари волнующим лучом!.. Теплый блеск загадочного взора Хоть на миг на мне останови, Дай душе звенящего простора И надежд, и песен, и любви!.. Так бедна, так скупо-молчалива, Жизнь уходит бледной цепью дней, Без тебя, без яркого порыва И блаженства нежности твоей… 1899

28. «Прости! Будь счастлива на много-много лет…»

«Прости! Будь счастлива на много-много лет». Так путник в сумраке Альпийского ущелья Поет; на миг один озолотит веселье Дорогу трудную, и для кого поет? Поет он милую приветливую друга, — Но песни слабый звук ее коснется ль слуха, Когда уж путника метелью заметет? 1899

29. «Ты, старый сад, на луг зеленый…»

Ты, старый сад, на луг зеленый Кидаешь сумрачную тень, Сокрыть пытаясь свет смущенный И победить усталый день. Но от насилий супостата Спасенный пламенным крылом, Взгляни – он на черте заката Томится трепетным лучом, Над злобой дикой и мятежной, Еще свободный от оков, Дыша мольбою безнадежной И красотой последних снов. 1899

30. Под музыку («О, трепет и свежесть заветного чувства…»)

О, трепет и свежесть заветного чувства, Крылатая тайна былого мгновенья; Под светлым дыханьем святого искусства Как мощно и нежно твое воскресенье! И милая повесть далеко былого Блеснет ослепительно-яркой страницей, Далеко-былого, а сердце готово За ним понестися влюбленною птицей!.. Уж крылья трепещут лететь над землею, Уж поздние слезы бессильные тают, И в тихое сердце живою волною Весенние песни, дрожа, набегают. 1899