Ураган для одуванчика

Анисимов Андрей Юрьевич

– Это и есть мой Альфред.

Престарелый кавалер заметил свою приятельницу, когда Муравин открыл ей дверцу. Старик бросился к машине, помог ей выбраться и вручил цветы. Оглядев водителя, спросил ее по-немецки:

– А кто ваш молодой друг? Он не составит нам компанию?

Берта представила мужчин друг другу и пояснила немцу:

– Васька влюблен в свою жену, пусть обедает дома.

Беншер пожал Василию руку и выразил надежду, что они еще увидятся. Берта в этом не сомневалась:

– Конечно,

увидитесь. Беншер заедет за мной в финале своего автокруиза.

Она коротко побеседовала со стариком, и они оба разразились громким смехом. Чтобы русский не подумал, что смеются над ним, Берта перевела ему смысл разговора:

– Васька, я сказала Альфреду, что наша следующая встреча намечена на двадцать четвертое число у тебя дома.

– И что тут смешного? – не понял Василий.

– Он хотел двадцать третьего. Но я уже обещала провести этот день с вами и рассказала о празднике Победы, приуроченному к великой битве под Вынну. Альфред слышит об этом сражении впервые. И, как я поняла, сейчас узнал много нового об истории германского оружия. Теперь ты догадался, что нас развеселило?

Муравин пронаблюдал, как пожилая пара скрылась за массивными дверями, и ощутил невероятное облегчение. Выдерживать вежливое лицо, часами слушая старческий бред престарелой дамы, – работа не из легких. Зато какое облегчение испытываешь, когда все позади. От Берты остался лишь едкий аромат ее духов. Он опустил стекло, чтобы этот аромат подарить улицам города, и несколько минут наслаждался тишиной. Потом завел машину и газанул в сторону дома. Именно в тот вечер, возвращаясь в поселок, он и разработал план операции с шариками. Уже потом они с женой назвали ее «ураган для одуванчика» и договорились о деталях.

– Вася, ты там не уснул? Иди обедать, – Кристина стояла на пороге кабинета и смотрела на мужа.

– Нет, киса, я не сплю. Где пируем?

– Под яблоней.

Выйдя на газон, Муравин заметил на пластиковом столе, покрытом белоснежной скатертью, помимо тарелок с приборами, бутылку виски и хрустальный стакан.

– Хотела возместить тебе несостоявшийся обед в ресторане, – ответила супруга на его немой вопрос.

Он поцеловал ей руку и уселся в кресло. Наполнив стакан, поднял его и произнес:

– За упокой ее души.

– Теперь ты Берту вспоминаешь?

Василий отхлебнул виски и поставил стакан на скатерть:

– Скорее, Беншера. Кстати, я его видел всего два раза, но старик мне понравился.

Кристина разлила по тарелкам суп и села напротив мужа:

– Беншер и мне показался славным дедом. Вот кого жаль по-настоящему, так это Альфреда. Не пойму, зачем старик врезался в столб? Он же всю Скандинавию проехал без аварий.

– Я тоже долго думал об этом, – признался Василий.

– И что надумал?

– Ничего.

Кристина

оглянулась по сторонам и перешла на шепот:

– А мне кажется, я знаю.

– Поделись с мужем.

Она еще раз оглянулась:

– Подозреваю, когда Альфред сообразил, что с ним рядом сидит покойница, он и бросил руль.

Василий покачал головой:

– Этого не может быть.

– Очень даже может… Представь себя на его месте. Ты ведешь машину, на твоем плече дремлет дама, и вдруг ты понимаешь – она труп.

Василий снова повторил:

– Нет, Кристина, так быть не могло.

– Ну отчего же? Такое вполне возможно.

– А я говорю – нет.

– Объясни, если так уверен?

– Я хотел тебе сегодня это объяснить. Но без пузырька с шариками не могу.

– Не хочешь – не отвечай. Но мне дедушку жалко, хоть я его вообще один раз видела. Он-то и вовсе тут с боку припека. Да мне, если честно, и старушку жаль.

– Тебе? – переспросил Василий недоверчиво.

– Почему ты мне опять не веришь? По-твоему, я такая бессердечная?

– Конечно, нет. Но у тебя не было выбора. Или ребенок, или Берта.

– А у тебя?

– У меня? Так до сих пор и не понял… – Василий осушил стаканчик до дна, обхватил руками голову и крикнул: – Это я во всем виноват! Это моя жлобская гордость. Ты права, надо было идти на курсы, и тогда Яан оставил бы меня на работе.

Кристина потянулась к мужу и погладила его по голове:

– Не мучайся, ты это сделал ради нашего ребенка, и Бог оказался с нами.

Василий жену не слушал:

– Не могу себе простить, зачем мы замышляли все это?! Берта все равно попала в эту страшную аварию.

– Вася, не кричи. Могут услышать!

– Пусть слушают!

– Хватит… надо забыть, будто ничего и не было. Ни Берты, ни этого Беншера. Совсем ничего.

– Не могу. Помнишь, как она вернулась после своего свидания с Альфредом? Она была такая счастливая.

– Нельзя все время ковырять себе душу. Иначе свихнешься.

Суп давно остыл. Они оба так ничего и не ели. Оба думали о пожилой женщине, которая так резко и напористо вошла в их жизни и круто изменила их судьбу.

* * *

Поход Берты в ресторан позволил супругам расслабиться. Муравины впервые за несколько месяцев провели вечер вдвоем. Василий, вернувшись из Таллинна, сразу потащил жену в спальню. Они занимались любовью, не думая, что в дверь постучит Берта. Нельзя сказать, чтобы супруги отличались болезненной застенчивостью. Но отдаваясь друг другу и зная, что постоялица способна в любой момент нарушить их интим, пребывали в постоянном напряжении. И тут оно их отпустило. Это было так классно, что хотелось петь и шалить, как детям, которых родители оставили без присмотра.