Ураган «Homo Sapiens»
Шрифт:
— Это и есть альпийская астра.
— Чудо, — Лелька упрятала нос в букетик.
— Ну и хорошо. Ты беги, радуй мать «пятеркой».
— А вы его… кому-то собирали?
— Да нет, без адреса… Выдалась минутка свободная.
— А знаете что… Завтра утром идет урсовский катер на острова, за грибами люди едут… Хотите?
— На острова? — Михаил задумался. Надо побывать. Весной внештатные инспектора сообщили, что по тамошним озеркам видели белых гусей. Охотовед в отпуске, просил приглядеть, а вот и случай.
Катер уходил в половине седьмого, и они шагали по пустым, влажным от утреннего бриза улицам поселка. Лелька рассказала по дороге, что скоро сдаст экзамены, станет вольной птицей и полетит устраиваться на работу.
Господи, как прекрасно сказала о работе, подумал Михаил и спросил:
— А куда же?
— В детский магазин продавцом. Приходите за игрушками.
— Некому мне покупать, птичка, — вздохнул Михаил.
Лелька помолчала и неожиданно сказала:
— А надо, чтоб было кому. Как же так: взрослому человеку некому покупать игрушки?
Михаил глянул на нее: додумалась же, птичка-невеличка… А что? Не уйди тогда Вера, было бы, наверное, кому покупать игрушки. Воспоминание нахлынуло стремительно, словно слова Лельки прорвали барьер, за которым дыбился огромный поток. И, словно не было этих пяти лет, ясно зазвучал голос Веры: «…твои постоянные уезды, погони. Дома бываешь, как тактичный знакомый, — раз в месяц. Природу он, видите ли, спасает. Да никто ее уже не спасет! Знала бы с самого начала, что у тебя за работа, ни за что не пошла бы замуж…»
Усилием воли Михаил приглушил голос, и он размылся, исчез. В пустоте осталось только лицо с шевелящимися губами. Затем и оно поплыло, заструилось. Вера ушла к радисту полярной станции. И работают и живут в одном доме, только с разных торцов. Тихая жизнь без ожиданий и беспокойства. А Михаил уехал в Пээк…
Вот почему некому покупать игрушки, птичка-невеличка. Мала ты еще, многого не поймешь, если рассказать.
— Поработаю зиму, а потом опять учиться, — сказала Лелька. — Ой, все поселковые собаки!
Навстречу по берегу шагал Генка с четвероногой свитой. Подошел, удивленно посмотрел на Лельку, затем сказал:
— Здесь, оказывается, и цветы произрастают. «Гвоздики алые, багряно-пряные…»
Лелька вспыхнула и растерялась. Это был первый комплимент в ее жизни, услышанный не от учителя или одноклассника, а от взрослого постороннего мужчины. Неуклюжий, правда, но все же.
— Это свободный человек, землепроходец, создатель вечных монументов — Геннадий Нагишев, — не заметив ее смущения, представил Генку Михаил.
— Какой титул! — Лелька пришла в себя, глаза засветились любопытством и коварством: — Почти как «Всея Руси, Псковския и т. д.»
— Всея, — развязно подтвердил Генка. — Чем плохо?
— Ничего,
Глаза у Генки округлились.
— Я же комплимент…
— Первый раз прощаем, — великодушно сказала Лелька и пошла дальше. Генка очнулся и восхищенно спросил:
— Где она… царствует?
— Соседка. Поедем с нами на острова по грибы? Ты со смены?
— Да. Поедем. На острова, на Марс, на Солнце… — Он смотрел вслед Лельке.
Грибов оказалось много. Они в изобилии торчали на щебнистом, затянутом лишайниками склоне единственной островной сопки. Люди веером разбрелись от берега, постепенно исчезая за многочисленными увалами. Генка кружил рядом, потом тоже исчез. Михаил и Лелька постепенно пересекли остров и вышли к веренице небольших озерков вдоль северного берега. Края озерков густо поросли полярной осокой, вокруг лежал кочкарник. За озерами остров оканчивался крутыми песчаными обрывами. Дальше мерцал зеленый океан, закрытый у горизонта фиолетовой дымкой. Из нее выплывали розовые льды.
Лелька поставила уже полную корзину, вздохнула.
— Ах, как тут легко и просторно! — она поднялась на цыпочки, широко раскинула руки и выгнула спину. — Я — птица! — крикнула она. — Сейчас улечу в чертоги Снежной королевы! О-о, меня уже зовут! — Она повернулась в сторону озер. Порыв ветра принес оттуда пронзительный птичий крик. — Слышите? Это гуси, да? У них наверное, уже есть птенцы. Вы говорили, они приветствуют появление детей криками восторга.
— Это не восторг, — Михаил насторожился. — Это тревога. Ты отдохни, я сейчас вернусь.
Забравшись на бугор, он посмотрел вокруг. Метрах в трехстах, у дальнего озерка, метались крупные белые птицы. А рядом с водой на корточках сидели люди. Там же гнезда! Нашли время рассматривать! Михаил бросился к ним, на ходу обдумывая, как поосторожнее увести людей от берега. Но то, что он увидел, потрясло его и заставило забыть всякую осторожность. Между мужчиной и женщиной, одетыми в ватные костюмы и болотные сапоги, лежала горка яиц. Женщина брала по одному и стукала о камень. Потом они вместе склонялись к разбитому яйцу, рассматривали его содержимое и отбрасывали в сторону. Сбоку на кочке сидел мальчик лет пяти.
— Что вы делаете?! — задыхаясь от отчаяния и ярости, крикнул Михаил. — Варвары! Прекратите немедленно!
Взрослые подняли головы и уставились на него. В глазах мужчины вспыхнуло удивление и тут же сменилось сомнением. А женщина, держа в руках целое яйцо, спокойно осмотрела Михаила и спросила:
— Что случилось? Чего вы прибежали, орете?
— Положите… сейчас же… — Михаил вырвал из ее рук яйцо.
— Вы что, очумели? — Она выпрямилась. — Это яйцо, их тут много. И на еду они не годятся, нечего орать.