Ураган
Шрифт:
Го Цюань-хай сидел, безучастно покуривая свою трубочку. Старика Суня это обеспокоило. Он считал себя лучшим другом Го Цюань-хая и ответственным за его судьбу.
— Председатель Го… — зашептал возчик, — чего же ты сидишь, словно мертвый? Скажи им, какой участок тебе нравится, не то подсунут какую-нибудь дрянь… Как ты тогда жениться будешь? Надо и о детях подумать…
Го Цюань-хай не ответил. Он думал сейчас о том, чему его учил Сяо Сян: коммунист должен служить народу и помышлять об общественном, а не о личном благе. Го Цюань-хай был целиком согласен с этим. Он понимал, что отвечает
А старик Сунь рассуждал по-другому: плодородной земли за южными воротами ему все равно не видать. Эта язва старичок Чу и этот зубоскал Чжан Цзин-жуй его даже близко к ней не подпустят. Так пусть уж она достанется Го Цюань-хаю, тем более, что Го Цюань-хай — его закадычный друг и вообще человек, достойный всяческого уважения. Кроме того, и ему, старику, тут что-нибудь да перепадет, хоть какой-нибудь початок зеленой кукурузы.
Старик, кряхтя, забрался на кан и что было силы закричал:
— Тише вы! Сейчас наш председатель Го будет выбирать себе землю!
Люди сразу притихли.
— Он больше всех нас потрудился, — заговорили старики. — Ему во всем и первое место положено…
— Правильно! — ответило несколько голосов. — Пусть скажет, какая ему земля больше нравится.
— Ему… то есть нашему председателю Го, больше нравится за южными воротами, там где раньше были владения Хань Лао-лю! — вкрадчиво заговорил возчик.
— Да не слушайте вы старика, — поднял голову Го Цюань-хай. — Выбирайте себе. Я потом.
Но все наперебой принялись настаивать, чтобы председатель взял себе эту землю.
Го Цюань-хай задумался. Когда он был батраком Хань Лао-лю, он работал именно на этих полях, за южными воротами. Земля там действительно хорошая. И старик Сунь в конце концов прав.
Го Цюань-хай встал и поклонился, глубоко тронутый вниманием односельчан:
— Спасибо, земляки, спасибо, братья! В благодарность за ваше доброе отношение даю вам слово еще больше и еще лучше работать для общего блага.
Новый передел земли удовлетворил всех. Едва кончилось собрание, крестьяне рассыпались по полям ставить вехи. Ли Всегда Богатого завалили заказами. Он разжег свой горн и всю ночь громыхал молотом, выковывал лемехи для плугов и мотыги…
А во дворе крестьянского союза, за высокими стенами бывшей помещичьей крепости, стояла тишина.
Сяо Сян сидел один в большой опустевшей комнате. На душе у него было легко и радостно. Все, над чем трудился он в последнее время, успешно завершено. Пусть это один из этапов, но этап уже пройденный, этап завершенный, который открывает широкие перспективы, кладет начало новым дерзаниям и новым достижениям!
Сяо Сян встал, перешел к столу, на котором мигала лампа, вынул из бокового кармана перо и стал писать:
«Последовательное уничтожение сил феодализма, это, прежде всего, — последовательное разрушение феодальной экономики, которая несколько тысячелетий тормозила государственное развитие Китая. Класс помещиков опрокинут, земля роздана крестьянам. Разрешен
В глазах Сяо Сяна блеснули слезы.
Это был мужественный человек с непоколебимой волей и железной выдержкой. Он не заплакал даже тогда, когда, находясь на чужбине, узнал о том, в какой нищете умерла его мать. Сейчас же он плакал, не стыдясь своих слез. Это были слезы не печали и горя, а радости и удовлетворения, слезы человека и борца, посвятившего всю свою жизнь освобождению родного народа.
XXVII
К концу марта снег окончательно стаял и кое-где уже показались молодые нежно-зеленые побеги. Близилась горячая пора — время весеннего сева.
Сяо Сян, Го Цюань-хай и Ли Всегда Богатый целый день провели за столом, подводя итоги проделанной работы. Поздно вечером в сопровождении Вань Цзя начальник бригады ускакал в город. Ему надо было поспеть на расширенное совещание секретарей районных комитетов партии, которое должно было подготовить материалы для большого совещания секретарей уездных комитетов, созываемого в административном центре провинции.
Женщины деревни Юаньмаотунь усердно плели корзины для хранения зерна будущего урожая, отбирали семена для посева, шили и чинили одежду и обувь. Все торопились. До начала полевых работ оставались считанные дни, а тогда уже ни у кого не будет времени. Мужчины вывозили на поля навоз, ремонтировали инвентарь, собирали хворост, заготавливали дрова.
Становилось все теплее. Падающие с неба снежинки таяли, не достигнув земли. Дороги превратились в месиво невылазной грязи. Только и было теперь разговоров, что о том, как в этом году вскроется Сунгари: «по-военному», то есть внезапно, или же «по-граждански» — постепенно и незаметно.
Старик Сунь, вернувшись как-то из города, куда он возил дрова, уверенно объявил:
— В этом году «по-граждански» вскроется. Пока, конечно, не видно, но я-то, старый Сунь, знаю. Ручаюсь, урожай нынче будет очень хороший.
Крестьяне радовались. Повсюду шли оживленные разговоры, слышались звонкие песни. Каждую неделю в деревне Юаньмаотунь справляли чью-нибудь свадьбу, и весенний ветерок до самых гор разносил веселый рокот свадебных труб. Случалось и по две свадьбы на неделе.
Го Цюань-хаю отвели новый домик, и он уже успел в него переехать. Это было небольшое трехкомнатное строение с чистым двориком, принадлежавшее ранее Добряку Ду. Когда-то помещик сдавал его в наем.
Западную комнату заняли старики Тянь. Жизнь в большом доме требовала больших расходов на топливо, и они решили перебраться сюда. Го Цюань-хай расположился в восточной комнате.