Ураган
Шрифт:
Старуха Ван подошла к черному быку, потом осмотрела мула Дасаоцзы и, ничего не сказав, обернулась к «яшмоглазому».
Старик Сунь побелел как снег, но, выжав из последних сил скорбную улыбку, загородил собой коня:
— Старушка Ван, ведь ты женщина понимающая и крестьянка хорошая! Зачем же тебе такая лошаденка? Вот честное мое слово — это же кляча, а не лошадь, да еще и озорная!..
— Ты же сам говорил, что твой «яшмоглазый» — лучший жеребец. С чего же это он вдруг в клячу превратился? — не без ехидства
Старуха Ван провела рукой по гладкой блестящей спине красавца жеребца.
— Не трогай! Только не трогай! — закричал возчик. — Ударит, убьет, чего доброго. Разве не видела, как он меня скинул? Я чуть жизни через него не лишился, а ты трогаешь! К тому же он слепой: глаз-то у него — стекло стеклом. Ничего не видит да и собой совсем некрасивый. Словом, никуда не годная лошадь. Ты не гляди, что он жеребец. Просто старая слепая кляча! Если бы не даром достался, ни за что бы не взял…
Поддалась ли старуха пылким уверениям возчика или по какой другой причине, только она отошла от жеребца.
Старик Сунь быстро схватил «яшмоглазого» под уздцы:
— Не подходит? Так я уведу… — и заторопился домой.
Старуха подошла к лошади старика Тяня, долго и с удовольствием гладила ее по шерсти.
— Нравится? — улыбнулся Тянь.
— Очень нравится… — смущенно призналась старуха.
— Ну и бери, — дружелюбно сказал Тянь.
Он взял под уздцы больную лошадь старухи Ван и отправился домой. Поставив лошадь в конюшню и дав ей корма, старик вошел в комнату.
Жена уже успела вернуться и, мрачная, сидела на кане.
Тянь подошел к ней и мягко стал уговаривать:
— Ладно, не огорчайся. Эта лошадка тоже будет работать.
— Та была гладкая и сильная, — печально промолвила старуха, — а это что за лошадь!.. Я просто при людях спорить с тобой не хотела, а ты взял да и выменял кусок жирного мяса на обглоданную кость…
— Ничего… Можно будет ее вылечить… — неуверенно ответил старик.
— Лекарь какой нашелся… — проворчала старуха. — Положение наше куда хуже, чем у других…
— Будет тебе! — с сердцем оборвал ее Тянь. — Какая ты несознательная, ничем поступиться не хочешь! Забыла, как наша Цюнь-цзы жизнью пожертвовала, а жениха не выдала. Ведь ты же ей родная мать! А лошадь подлечить можно…
— Ручаюсь, что можно! — раздался за окном мужской голос.
— Кто там? — спросила старуха.
— Это я!
— А… председатель Го, заходи, заходи скорей. На дворе холодно стоять.
Го Цюань-хай с улыбкой появился на пороге:
— Я привел вам свою серую кобылу. Давайте сменяем.
— Да нет, что ты, родной наш… — смутилась старуха. — Не надо. Какая ни есть лошадь, а все же лошадь. Постараемся подлечить и будем на ней работать. Не беспокойся, председатель…
Несмотря на уговоры, старики Тянь наотрез отказались от обмена.
— Ладно, —
XXV
Закончив раздачу лошадей, Го Цюань-хай отправился к Сяо Сяну.
Чжан Цзин-жуй и милиционеры, прибывшие из уезда, уже третьи сутки не смыкали глаз, допрашивая Хань Лао-у. Однако существенных результатов добиться им пока не удалось.
Сяо Сян, строго соблюдая закон, запретил применять к арестованному какие бы то ни было меры физического воздействия.
Хань Лао-у от природы был наделен способностью лгать и притворяться. Он искусно запутывал следователей, стараясь сбить их с толку.
Следователи до боли сжимали кулаки и с трудом сдерживали рвущееся наружу негодование. Лишь один Сяо Сян оставался спокойным. Он ни на минуту не потерял хладнокровия и ни разу не вспылил.
— Не горячитесь, — убеждал начальник бригады. — Пусть он еще подумает. Месяц будет молчать — месяц будем допрашивать, год — так год. Чем больше он будет тянуть, тем хуже для него: признается потом, никакого снисхождения уже не получит.
Выслушав короткий отчет Го Цюань-хая, начальник бригады предложил как можно скорее провести совещание, посвященное переделу земли.
— Медлить больше нельзя, — сказал Сяо Сян. — Из провинциального управления есть предписание разделить землю еще до вывоза удобрений на поля.
Го Цюань-хай ушел. Допрос продолжался. Сяо Сян молча сидел, обдумывая способ сломить упорство арестованного. Рассчитывать на помощь старухи Ван было нечего: она перетрусила и явиться на очную ставку отказалась. Надо было что-то решать…
Вошел Вань Цзя.
— Носильщики с фронта пришли, — доложил он Сяо Сяну.
И в тот же момент во дворе раздался громкий голос:
— Начальник Сяо здесь?
Начальник бригады узнал голос кузнеца Ли, но не успел он откликнуться, как тот уже появился на пороге. На левом его плече висел новенький автомат американского производства. Переступая порог, великан нагнулся, чтобы не стукнуться лбом о притолоку. За кузнецом следовал Лю Дэ-шань.
— Дверь высокая, чего кланяешься? — поднялся им навстречу Сяо Сян.
— По привычке, начальник, — улыбнулся Всегда Богатый.
Начальник бригады дружески пожал прибывшим руки и с удовольствием оглядел их обветренные, потемневшие от загара лица. Оба были в военной форме и ничем не напоминали прежних жителей деревни.
Начальник бригады пригласил гостей в соседнюю комнату, усадил на кан и начал расспрашивать о их житье-бытье:
— Ну как, много пришлось потрудиться?
— Да не очень, — улыбаясь, ответил Лю Дэ-шань. — Не больше, чем вам здесь…