Ураганные хроники

Плотников Сергей Александрович

— Уф… — Леонида взрогнула. И тут же обрадовалась; сердце забилось часто. — Ты еще не уехал? Не опоздаешь?

— Пока еще остался запас времени.

— А чего сидишь без света?

— Думаю, — сказал Аркадий, и в самом деле очень задумчивым тоном. — Иди сюда.

Леонида охотно пошла. Сперва ощупью — глаза еще не привыкли заново к темноте — а потом он поймал ее за руку, притянул к себе. Он сидел в кресле Леониды, за ее столом возле окна — место, которое она когда-то давно себе оборудовала с мыслью работать над диссертацией, но в итоге почти не использовала. Уже одетый (жаль).

Смотрел на город.

— Так над чем думаешь? — спросила она, прижимаясь щекой к его груди.

К крепкой и надежной груди, в которой мерно и ровно билось сердце. Как хорошо! Невозможно даже подумать, что могло бы быть иначе.

На самом деле ей было почти что все равно, о чем он думает и не опаздывает ли он, лишь бы сидеть вот так у него на коленях подольше. Можно весь день, и пропади она пропадом, и работа, и эта его важная миссия… В его объятиях все вопросы сразу растворились, сделались несущественными.

Леонида знала, что это ощущение пройдет, что чувство долга вернет свои позиции. Но, пока оно не проснулось, наслаждалась его отсутствием, словно ребенок первым днем каникул.

— Над тем, что я очень много и очень долго ошибался, — сказал Аркадий, и Леонида ухом не просто слышала, а ощущала биение его голоса. — Мне, видишь ли, всегда представлялось, что люди, которые совершают глупости из-за каких-то там любовниц и содержанок, продают государственные секреты, ведутся на шантаж… Да хотя бы просто разбалтывают важную информацию симпатичным официанткам!.. Так вот, мне всегда казалось, что эти люди имеют какой-то серьезный порок умственного развития, который тем более опасен потому, что удивительно широко распространен! И это нашло отражение в некоторых моих аналитических выкладках. А все это время когнитивная недостаточность была, оказывается, у меня. Нужно будет пересмотреть некоторые долгосрочные прогнозы по определенным персоналиям.

Леонида хмыкнула.

— Да ладно. Не так уж ты и ошибался. Все от человека зависит. Ты сам из-за меня глупостей не наделаешь и тем более родину не предашь. Неважно, насколько хорошо нам вместе.

— Не предам, — медленно проговорил Аркадий. — Но… Если кто-то будет угрожать тебе, а я не успею спасти… Не знаю, что я буду делать. Наверное, пущу себе пулю в лоб.

Леонида поднялась у него на коленях, погладила по лицу.

— Твое признание в любви слишком мрачное даже для меня, — сказала она серьезно. — Придумай получше.

— Слушаюсь, милая, — усмехнулся он и поймал ее губы поцелуем.

И поцелуй этот был… Отчаянный.

— Такое пойдет? — тихо спросил он, разрывая его.

— Что-то я не поняла, — ответила Леонида. — Лучше повтори. Желательно, несколько раз.

Рассмеявшись, Аркадий подтянул ее еще выше по своей груди и слегка куснул в шею. Как и вчера, Леонида мигом задохнулась, почувствовав, как затвердели соски. Она понятия не имела, что у нее такая чувствительная шея!

Его рука немедленно нашла ее грудь, крепко сжала сквозь футболку. Леонида застонала снова, выгибая спину и прижимаясь к мужу сильнее. И почувствовала, что он тоже возбужден.

— Кажется, я все-таки опоздаю, — пробормотал Аркадий.

История 3. Знакомство с родителями (Леонида Веселова, Георгий Романов и другие лица, 31+). 5–6 января 833 года

В День Памяти семьи традиционно собираются вместе, часто после посещения мертвых. В семье Романовых тоже так делали. Выбирались на кладбище под Лиманионом, где были похоронены прабабушка и прадедушка Леониды — всем большом кругом родни, включая братьев и сестер отца, родных и двоюродных, вместе с их семьями — а потом в гости к бабушке и дедушке. Просторный старый деревенский дом, целая небольшая усадьба, немедленно начинал трещать по швам от беготни и визга многочисленных детей.

Поэтому если Снисхождение Леонида еще иногда пропускала, то пятое число всегда старалась освободить всеми правдами и неправдами. Или заехать хотя бы на час-другой. Вот и в этот раз выбралась, хотя денек вышел суматошный донельзя — одно составление сметы чего стоило! Леонида прежде занималась такими вещами только для своего отделения, а институт, хоть и предполагался небольшим, имел совсем другой масштаб. Хорошо, что Аркадий сдержал слово и все-таки подключил Андронникова. Леонида кратко пересекалась с ним во время службы на Болосе и запомнила, что этот человек — настоящий кудесник в администрировании, хотя врач довольно посредственный. С годами он только отточил свое мастерство.

Она не стала заезжать на кладбище, приехала сразу к бабушке и дедушке домой на такси — и попала в самый разгар семейных посиделок, как раз когда бабушка, две ее дочери и мама затянули одну из бабушкиных любимых баллад прошлого века. Под стройное хоровое пение (петь в семье любили, одна Леонида из всего своего поколения родилась без голоса!), она, улыбаясь, поднялась на крыльцо, толкнула незапертую дверь — и тут же попала в знакомую атмосферу шума, суеты, беготни, вкусных запахов и кошачьего мяуканья.

Ей на колени тут же полезли младшие племянники, толкаясь и споря друг с другом, бабушка запричитала, какая она худенькая и бледная и надо бы ей покушать еще, тетушки, наоборот, заохали, как она хорошо выглядит, «ну совсем юная девочка, ты прямо как эликсир молодости выпила, Лёнечка» — в общем, все как всегда. Леонида почувствовала, как немного выдыхает. Последние несколько дней ее жизнь делала кульбит за кульбитом, и только сейчас она ощутила себя хоть немного в привычной колее.

Все-таки семья — это все.

Да, бывают и неудобные расспросы, и не всех своих родичей она любила — папина двоюродная сестра, тетка Алевтина, например, противнее не бывает, да и ее дети все как на подбор! — но что бы она была без них? Просто уставшая, наполовину выгоревшая карьеристка.

Правда, у Леониды хватило осознанности с иронией вспомнить, что в прошлом году она так не думала. Наоборот, аж тряслась от гнева и грозилась, что больше на эти посиделки не ногой.

В прошлом году все почему-то начали разом на нее наезжать, мол, как это так, тридцать лет, а ни мужа, ни детей! Давай, ты же в военном госпитале работаешь, там красавцев-офицеров как собак нерезаных!