Уральский парень
Шрифт:
— И сразу пойдет ко дну, — мрачно возразил Балашов.
До берега оставалось метров сто. Но усилия человека в лодке заметно слабели. Буря одолевала. Нос лодки неуклонно заносило в сторону. И вот, наконец, сильный порыв ветра пересилил гребца. Лодка круто накренилась и перевернулась. Высокая
— И-и-и-те!
Мигом «шхуна» была сброшена на воду. Славка взмахнул веслами и заорал:
— Держитесь — плывем! В волнах мелькнула голова человека. Напрягаясь, он плыл вперед.
— Разворачивай! — скомандовал Балашов другу. — Правым, правым греби! Левым табань!
«Шхуна» с трудом развернулась, черпнув немного левым бортом, встала носом навстречу ветру. Человек уцепился руками за корму.
— Греби! — крикнул Володя и повернулся к пострадавшему. — Залезайте осторожно. Лодку не переверните.
— Я буду держаться за корму — так лучше, — ответил тот.
Причалили к берегу. Славка убежал собирать хворост для костра. Володя потянул лодку. Пострадавший встряхнулся, как гусь, и совсем неожиданно улыбнулся:
— Осердился на Шишкина Сугомак. Чуть в свое водное царство не утянул.
Лицо спасенного показалось Балашову мужественным. Поперек подбородка тянулся лиловый шнурочек шрама. Нос с горбинкой, а глаза коричневые, с поволокой.
— Смотришь на меня, как прокурор, — пошутил незнакомец. — Знаешь меня? Я Федор Шишкин.
Володя смутился. Нет, не слышал он про такого.
— А вы, по всему видать, боевые ребята, — продолжал тот. — Я у вас в долгу. Любую плату берите — не пожалею.
— Что вы! — возразил Балашов.
Шишкин разделся. Оставшись в трусиках, принялся выжимать одежду, скручивая ее жгутом. Володя помогал ему. Славка появился с охапкой хвороста. Закрапал дождь, крупные и тяжелые, словно из свинца, капли упали в траву.
— Полосне-ет сейчас, — покачал головой Славка.
Сквозь рваные просветы сосен видно было, как стремительно неслись пепельные тучи.
— Дождя не будет, — успокоил Шишкин, выжимая штаны. — Сильный ветер разнесет грозу в клочья. Поверьте старому лесовику.
Весело затрещал костер. В лесу было сравнительно тихо. Ветер куролесил вверху. Гром грохотал беспрестанно, а дождя действительно не было.
Шишкин развесил возле костра одежду — от нее повалил пар. Сам присел на корточки и протянул руки к огню. Он был совершенно спокоен, словно не он, а кто-то другой полчаса назад звал на помощь. И это Балашову понравилось: «Тертый, видать, калач. Иной на его месте все еще выколачивал бы зубами чечетку, а с этого — как с гуся вода. Отчаянный дядя!»
— После такой ванны недурно позагорать у костра. Верно, ребята? — улыбнулся Шишкин. — Попал я нынче в переплет.
— В той книжке не так, — сердито поправил Славка.
— Так или не так, не в этом дело! — весело возразил Шишкин. — Для меня так — и этого хватит. А сегодня сама жизнь взяла меня за глотку. Оплошал я. Чем благодарить вас, ребята? Говорите, не стесняйтесь.
— А чего нам стесняться? Ничего мы от вас не хотим! — обрезал Славка.
Шишкин недоуменно поднял брови:
— Ты, я вижу, приятель, сердишься? Брось, ни к чему. Я с тобой все равно ссориться не буду. Верно ведь? — улыбнулся он Балашову.
Володя тоже не понимал Славку: чего он, словно еж, колется?
— У него это бывает, — примирительно сказал Володя. — Находит порой.
Славка взглянул на друга сердито и обиженно. Шишкин рассмеялся:
— Славные вы, однако, ребята. Ну, кто угостит табачком?
Володя протянул Шишкину раскрытый портсигар с папиросами.
— О! Шикарная вещичка! Позволь полюбоваться?
Шишкин с интересом повертел портсигар в руках и, заметив на внутренней стороне буквы «БМВ», спросил:
— Инициалы твои, что ли?
— Нет.
— Старинный портсигар. Серебро. Купил?
— Нашел.
— Редкая находка! — Шишкин по-приятельски подмигнул Володе. — Продай, а?
— Нет, что вы!
— Ладно, я шучу. На такой портсигар у меня и денег не хватит, — и он вернул его Балашову.
Между тем ветер растрепал тучи. Дождь упал небольшой и скорый. Шишкин натянул на себя еще волглую одежду.
— На мне досохнет, — пояснил он. — Счастливо оставаться, друзья!
И зашагал по тропинке в лес, высокий, легкий на ногу. Когда скрылся за поворотом, Володя заметил:
— Интересный мужик.
— А ты обратил внимание, — сказал Славка, — улыбается, а глаза сердитые. Словно чужие на лице.
— У тебя сроду что-нибудь не так, — усмехнулся Балашов. — Вот-вот опять начнешь фантазировать: мол, глаза не глаза, а сплошная загадка.
— А! — махнул рукой Славка. — Что ты понимаешь? Не задирай меня, понял? Давай лучше варить уху.
— Давай, — согласился Володя, и друзья принялись чистить рыбу. Уха удалась на славу, слегка попахивала смоляным дымком. Друзья к тому же проголодались и с котелком ухи расправились незаметно.
После еды Балашов начисто соскреб песком с котелка копоть и присел рядом с задумавшимся Славкой. Миронов лежал на животе, подперев рукой подбородок, и смотрел на присмиревшее после бури озеро. Оно лениво гнало вдаль тихие волны, шелушилось солнечными блестками.