Уравнение времени
Шрифт:
Он хотел продолжить рассказ, но тут из камина послышался намеренно-гнусавый голос Магистра:
— Спать вам там не пора, друзья мои? По крайней мере, Александре уж точно.
Саша ожидала, что парни будут против такого положения дел: ей хотелось понять, уложить, увязать все, что она узнала. Но Амвросий и Николай пожелали ей спокойной ночи и направились к выходу. Девушке ничего не оставалось сделать, как забраться в кровать.
Глава 13, в которой монах и ученый ведут полуночные беседы
Саша
— Спи, малыш, — прошептал Звеновой. — Тебе это сейчас необходимо, ведь твоя инициация завершилась на днях. И ни о чем не беспокойся, я с тобой.
С этими словами Николай вышел, затворив за собой дверь.
***
— Если ты ее тронешь хоть пальцем…
Николай Звеновой стоял на пороге монашеской кельи.
— Заходи, — миролюбиво кивнул Амвросий. — Только сперва раскладушку принеси, будь так добр. Так мы и распорядок не нарушим, и поговорим.
— Идет. — Звеновой скрыл удивление: то инок смотрел волком, а теперь, видишь, сам шагнул навстречу… Впрочем, монах и раньше не выглядел клиническим дураком. Да и родом он был из Пограничья, а там умели прививать критичность мышления. — Но сперва… Книжку возьми почитать. — Николай протянул учебник. — Сашке только вернешь, ладно?
Инок нерешительно принял книгу.
Николай, мысленно усмехнувшись, направился к себе — за раскладушкой. По дороге молодой ученый размышлял над превратностями судьбы вообще и монаха Амвросия Дуброва в частности. Наверное, для своего времени Амвросий был очень просвещенным. Насколько помнил Звеновой, в семнадцатом веке в России науки как таковой не было, и Амвросий, изучавший в Пограничье естественные науки, мог совершить самый настоящий прорыв.
«Или, с учетом того, кем был его отец, — поправил сам себя Николай, — и какой отпечаток его история на сына наложила… Могли Амвросия и сжечь в срубе, как тогда поступали со староверами. Ведь характер у парня ого-го какой!»
Так думал молодой ученый, идя в лабораторию, а потом и из нее — уже с раскладушкой и спальником, подаренными заботливой Бездной.
— О, как раз к чаю! — Монах, оказывается, успел сбегать в залу. Теперь вот сервировал столик. — Ставь раскладушку и присоединяйся.
— А как же распорядок?
— Вот примут нас с тобой на работу в тот институт, и будет нам распорядок. — Пожал плечами инок. — А пока мы с тобой птицы вольные.
— Но чтобы в шесть утра пять минут, — знакомый голос шел, казалось, из алтаря, — оба были на зарядке!
— Слушаюсь! — лихо козырнул Звеновой.
— То-то
Парни переглянулись, синхронно пожали плечами и… улыбнулись. Начало конструктивной беседе было положено.
Какое-то время ребята сидели молча, настраиваясь на серьезный разговор. Прикидывали: что они успели узнать друг о друге? И, что важнее, почувствовали сердцем друг о друге? Ведь интуиция, как оба знали со времен обучения в Школе, в таких ситуациях, как сегодняшняя, была гораздо вернее, чем самый разумный ум.
Первым молчание нарушил Николай.
— Я начну рассказ, — голос парня был глух, — а ты продолжишь своей историей… Итак, я оказался в Углеже в 2068 году…
Был месяц май, все было в цвету. Но природа не радовала уроженца Пограничья, никогда прежде не видевшего такого изобилия цвета и запаха. Он, знакомый с теориями течения времени по Пуанкаре, понимал: это ему выпал уникальный шанс, и никто иной, в том числе и Саша, одновременно с ним оказаться в будущем не мог. Наверняка девушка попала в свой же 2018 год, причем вместе с Федором Оспиным.
— И кто это? — не удержался от подколки монах. — Поди, соперник?
— Ты чудо-юдо огненное на улице видел? — беззлобно парировал Звеновой.
— Прости, брат. Продолжай свой рассказ.
— То-то же. Слушай дальше. Меня приняли на работу в ту самую контору МИ, в которой сейчас стажируется Сашка. Приняли без испытательного срока — видимо, из-за скачка сквозь время… Нет, ты подожди загоняться, Амвросий. Все-таки, у нас с тобой разные по продолжительности временные скачки, разное… мировосприятие и, вследствие этого, отношение к морали и нравственности, так сказать. И, потом, не забывай, мне было девятнадцать лет, а тебе — всего четырнадцать. Так вот…
Николай приступил к работе в институте, а сам все пытался разузнать о Саше. Но нигде не было упоминаний о такой девице, а ведь пятьдесят лет — не такой уж большой срок. Да и вообще не срок — в конторе хранилась подробная информация как минимум за десять веков!
— Она как будто сквозь землю провалилась, — качал головой Николай. — В то время, как о карателе Федоре Оспине и его жестокостях были написаны тома.
— Погоди ты с этим Федором! — Амвросий всерьез озаботился судьбой сестры. — А ты архивы более ранних веков смотрел?
— Конечно, — пожал плечами ученый. — Это было первое, чем я занялся. В институте можно найти сведения о ком угодно, но…
— А ты внимательно читал? — не унимался монах. — Впрочем, прости. Конечно же, внимательно… И что ты сделал дальше?
Дальше Звеновой не успокоился, пока не нашел упоминание о Сашке — в старой заброшенной обсерватории, в стопке технической документации к телескопу. Точнее, в ученической тетрадке — импровизированном журнале наблюдений.
— Это все в том самом институте МИ? — уточнил Амвросий.