Уравнение времени

Юркина Евгения

Рассказ о любови юных Кондрата и Прасковьи Борис слушал, не перебивая, и только пальцы шевелились, точно играли на рояле. Саша смотрела за музыкантом украдкой: в том месте, где Лаврентий заманил Прасковью в ловушку, сказав, что Кондрату грозит опасность, а сам столкнул девушку в Бездну, пальцы призрака налились светом и начали двигаться с бешеной скоростью! Причем, с такой, что насторожились все присутствующие. В том числе и псы.

— Как он об этом прознал, Кондрат мне так и не рассказал. — Иннокентий с возрастающим удивлением поглядывал на Бориса. Пальцы музыканта

сейчас двигались куда спокойнее, чем всего минуту назад.

— А когда вы с Кондратом познакомились? — А вот Звеновой на призрака не смотрел, он чертил на листе бумаги какие-то формулы.

— Несколько веков тому назад. — Иннокентий подошел, пристально вгляделся в уравнения… — Вот здесь я бы поставил третью степень четырех пи… Потому что именно с площадки перед моей башней Кондрат ринулся в погоню за негодяем.

— Отсюда?.. — ахнула Саша. Она вдруг поняла, почему уступ перед башней ей показался таким знакомым.

Дрожащими руками девушка вытащила из кармана потертое изображение Кондрата над пропастью. Показала «дедушке».

— Да, это Кондрат перед тем самым прыжком. — Иннокентий бросил только один взгляд на рисунок. — Он там долго стоял, ждал особого стечения векторных линий. Потом, помянув имя своей Прасковьи, сиганул.

— Значит, с именем возлюбленной устах… — хмыкнул Звеновой.

— Вот именно, — мрачно кивнула Саша. Вспомнила, что несмотря на увещевания многочисленных родственников, Прасковья пеклась только о Лавруше, и больше ни о ком. — Наша-то яга не помнила Кондрата! В смысле, не смотрела на него влюбленными глазами, отнюдь. Она Лаврентия этого скользкого только и слушалась. Она ведь, деда, в двадцатом веке объявилась. — Тут Саша запнулась… Но потом все-таки вычленила из сумбурных мыслей главное: — Бедный Кондрат!

— Вот как? — вскинул брови Борис.

Отставив кофейную чашку в сторону, он принялся «долбать по клавишам» пальцами уже обеих рук.

— Да уж, внучка… — Отшельник тяжело вздохнул. — Бедный братец! Бездна и не такие шутки с людьми шутить может. Но как эта Прасковья себя вела, не опишешь?

— Как-как, — скривилась девушка. При всем сочувствии к той Прасковье, какой сейчас стала яга, говорить о ней же в недавнем прошлом было противно. — Слушалась она этого Лаврентия, деда! Слушалась беспрекословно!

— В каком, говоришь, внучка, это было веке?

— В двадцатом и двадцать первом, деда. Чем уж ей там Лаврентий мозги запудрил, я не знаю, но в рот она ему смотрела и каждое слово ловила. Может, пообещал, что откроет ей какую тайну мироздания, конечно, но… Но неужто она забыла в Бездне, кем был для нее Кондрат?

— В Бездне все может быть, — грустно и вдохновенно одновременно изрек Борис. Его пальцы выбивали какой-то рваный ритм.

— А вот Кондрат ее помнил, — вздохнул Иннокентий. — Приходил на утес время от времени, стоял — как в тот роковой час. Эх ты, жизнь!..

— Значит так, друзья. — Осмотрев расчувствовавшихся участников беседы, Звеновой понял, что пора напомнить о деле. — Хватит междометий. Теперь, когда мы узнали все, что могли, нам надо думать, в какой сегмент прошлого отправляться.

— А может, — зажглись нехорошим огнем глаза Амвросия, — вычислить, когда Лавр из материнской утробы вылез? Сразу его порешить, пока дел не

натворил?

— Нет, — решительно сказал Иннокентий. — Тогда Кондрат на свет не появится. Да и нельзя, чтобы жертва Дарьюшки напрасной была. Лавр ее казнью себе окончательный смертный приговор подписал. Убьем его во младенчестве — шанс на перерождение дадим. Неизвестно, чем это впоследствии обернется.

— Но он что-то сделал с Кондратом! — вскричал Амвросий. — Да-да, что-то очень нехорошее! Ты вообще давно Кондрата видел?

Иннокентий медленно покачал головой. Судя по этому его жесту, по встревоженным глазам, выходило: не вчера.

— Он сейчас служит темным слоям Бездны, а не светлым. Ты бы видел его, Иннокентий!..

Амвросия так и передернуло.

— Наверняка Лаврентий Кондрату навредил, — сказал более спокойный по характеру Звеновой. — Да-да, Амвросий, не смотри на меня так. Выражаясь ведовским языком, Лавр наслал на Кондрата сильную порчу, и в результате тот заболел тем самым недугом, о котором говорили аналитики. Не могу сейчас доказать, но уверен, что Лавр навел порчу во время какого-нибудь поединка. Осталось понять, как нам вычислить время этого поединка.

— Сначала мы на него посмотрим, — лицо Иннокентия озарилось страшной улыбкой — светлой и жесткой одновременно. — Разработал я прибор один. Время, правда, он нам не подскажет, но детали увидеть будет можно.

С этими словами отшельник хлопнул в ладоши.

Прямо из пола, едва не опрокинув поднос с чашками, выросла установка. Венчалась она прибором — вполне себе современной подзорной трубой.

***

Это был небольшой каменистый остров посреди раскаленного зеленого озера. На нем стоял хорошо знакомый Саше Лаврентий Петрович. Правда, выглядевший куда моложе, чем тот, которого она имела неудовольствие лицезреть в конторе МИ.

— Кто это? — заглянул с свою очередь с окуляр Борис. — Человек какой-то… не очень отталкивающий, я бы сказал. Может ли такой быть злодеем?

— Может, сосед. — Иннокентий глубоко вздохнул. — Еще как может-то! Но ты не переживай, ты не один в нем ошибся… Давайте-ка я выведу изображение на стену. Все вместе на него полюбуемся. Николай, не подсобишь?

Звеновой без лишних пояснений подвесил огромный ватман. Иннокентий поколдовал с телескопом, поставил пару линз и зеркал… и на белом листе бумаги заплясали зеленые пятна. Иннокентий нажал на несколько кнопок на приборной панели — появилось сперва чуть размытое, а потом и четкое изображение Лаврентия Петровича. Иннокентий набрал команду повторно — изображение сменилось. Теперь Лаврентий Петрович уже собирался сигануть прямо в зеленую воду.

— Он что, сошел с ума? — раздраженно осведомился Борис.

— Не думаю, — покачал головой Иннокентий. — Такие, как он с головой дружат, пусть и на свой лад… О, смотрите, друзья! Еще кто-то пришел!

И правда, изображение подернулось, и на островке, окутанный светящимся ореолом, появился еще один человек. Человек в старомодном кафтане, хорошо знакомый по уже затертому рисунку. Кондрат.

Вот он сделал шаг в направлении Лаврентия, что-то ему крикнул…

— А ведь у этого Кондрата ореол как у Савелия! — запоздало дошло до Саши. — Светлый! А сейчас — черный.