Урбанизатор
Шрифт:
— Я… это… пойду-сбегаю… глянуть охота… ну… как ты их… А я сзаду пойду. Чтобы лыжню-то не проломить. Лыжи-то дашь? А то я себе уже присмотрел.
Как я понимаю, он материал для отчёта своему князю собирает. Хочет собственными глазами увидеть подробности моей боевой работы. Святорусский богатырь-стукач. Ну, если с пользой, то почему нет?
Несколько неожиданно стала проситься Мадина.
— Ты ж раненая!
— Ой, да когда оно было-то? Уже всё зажило! Может, помогу чем… ну, там… перетолмачить чего…
— Тогда и Самороду идти.
— Чегой-то?
— А то я не вижу, как ты на неё… неровно дышишь.
— Хто?!
— Ну не я ж.
— А… эта… А Гладыш? Ну, мужик еёный…
— Гладышу — особое задание. Не журись да присматривай за ней. Поход-то… не бабское дело.
Там ещё и Николай с приказчиками, и Могута с выводком. Лесовикам, как я уже неоднократно докладывал, по ровному полю, по лыжне — за беговыми лыжами не угнаться. А вот до и после боя — может быть большая польза.
Ну что сказать? — Вдули от души. Местность мы по рассказам представляем. В моё время здесь водохранилище — устье Ветлуги Волга совсем съела. Выше по берегам такие знаменательные для русского слуха места как Макарьев. Ни самого городка, ни ярмарки, которая «сломя голову бежала навстречу» Пушкину — пока нет.
Очень для меня нынче важное местечко — устье Суры. Регион формирования множества здешних народов. Нынче — один из основных районов расселения мордвы. «Там эрзя живёт, мне головку оторвёт». Или — наоборот. Но не сейчас. Сейчас кудати увели свои «рои» подальше от реки, в укреплённые зимовья.
Вёрст за 30 до Суры встретили стадо лесных оленей из 5 особей. Они бежали впереди нас на протяжении пяти километров, периодически останавливаясь и смотря на нас непонимающими глазами. Наверняка думали: «что это гигантское стадо лыжных обезьян делает на нашей реке?». Волки, видать, все «на войну ушли», вот олешки и бегают безбоязненно.
Паймет говорил о длинном-длинном острове, который отделяет от Волги рукав, в который, собственно, и впадает Ветлуга. С нашей стороны, прямо в устье, будет ещё небольшой островок. После того, как слева отвернут под прямым углом на север идущие в глубине берега кручи. Вот от этой кручи и начинается собственно дельта Ветлуги. Упершись в этот массив, Ветлуга делает полный поворот — снова уходит на север. Но чуть дальше закладывает петлю и вновь разворачивается на юг, к Волге. Понятно, что здесь земли наносные, плодородные.
На этих островах мы и должны встать, чуть не доходя до жилых мест.
Там мы Алу и нашли. Точнее — нас нашёл Курт. Я стоял, отдыхивался, головой крутил. Хоть ночь и звёздная, а нефига не видно. Туда пришли или нет — непонятно. До того момента, как сверху, с невысокого бережка, валится на плечи куча снегу и сшибает с ног. Ему, вишь ты, играть охота, а мне теперь и встать — забота.
Алу — молодец. Степняк, одно слово. Кони у него попонами прикрыты, овсом в торбах хрумкают, костерок скрытно горит, овчина лежит. Кумыса только нет.
Зато есть два ветлугая. Таких… сильно перепуганных.
Алу — меньше, и он — один. Но когда Курт начинает смотреть пристально и облизываться…
— Пойдём мы…
— Куда?! Сидеть! Придёт время — отпущу.
Пацаны лет по 13–15. Знания русского языка — базовые. На уровне трёх основных матерных слов. Впрочем, для описания произошедшего, при наличии наглядных рисунков на снегу и взаимном желании понять…
Мы опоздали. Вчера состоялась «Великая Битва».
Севернее, на льду озерка у Ветлуги
При полуторном численном превосходстве мари — они, таки, были разгромлены.
Что не ново: «воюют не числом, а умением». Особенно — умением командиров.
У мари, как всегда, верховодили старейшины-«кугураки». У пришедших удальцов меря — военные вожди, прошедшие школу и самого Бряхимовского похода, и многочисленных, в смысле не только числа, но и числа участников, стычек исхода через марийские земли после разгрома и последующего набега.
От первых летописных свидетельств о централизации власти у мари, о строительстве укреплений Шанза, городков Кокшаров на Вятке, Хлынова на Ветлуге — меня отделяет буквально одно десятилетие. За которое этот народ, получив серию тяжёлых ударов, переживёт их, осознает необходимость централизации, сильной власти. Уже ходят по этой земле юноши, которым суждено стать великими вождями, собрать аморфные роды, племенные союзы в нечто похожее на целое, способное что-то сделать разом, вместе. Военные экспедиции русских и мери следующих десятилетий — подталкивают, заставляют объединяться, повышать связность, усиливать взаимодействие.
Но… Батый. «Погибель земли Русской» в здешних местах, помимо гибели населения и поселений, означает гибель намёков на зарождающуюся государственность.
Государство всегда — отъём прибавочного продукта. Если отнимать нечего — ничего и не будет. А монголы забрали всё себе. Забирали. Раз за разом. Пока Иван Грозный не сломал хребет «отнимателям» из Казани.
«Отъём», конечно, продолжился. Ибо такова суть любого государства. Но по чуть другим правилам, чуть в другой форме… Не набег с угоном и «выжиганием начисто».
Впрочем, эта разница… это ж такие мелочи! Для потомков тех предков, которые сумели выжить, но не сумели передать своей памяти.
Что нужно делать, если ваша помощь не нужна? Потому что:
а) от неё отказались и
б) помогать некому.
Ну это ж очевидно! Плюнуть и, исполняя что-нибудь мажорно-народное, типа: «А мы уезжаем до дому, до хаты», свалить быстренько. Пока самому не прилетело.
Я уже говорил, что я — ленивый? Ну очень! Как удав, съевший мартышку. И — любопытный. Как мартышка до её поедания удавом. Обратно бежать… ну так лениво! Закинул ноженьки мои натруженные на бревняку заснеженную и занялся «сношением ёжиков». Чисто виртуально! Вот как бы этот пазл… уелбантурить к пользе?
Курт мешал-мешал, потом угомонился. Лежит, смотрит куда-то. И я смотрю. На здоровенный обрыв в версте от реки. У Ветлуги правый берег местами очень высокий, даже и 100 метров есть. И такое у меня ощущение, что там какие-то отсветы. Костры, похоже, горят. Их не видно, только намёк на подсветку в тамошнем лесу.
Позвал ветлугаев, поговорили… мда… без языка… Вроде — я прав. Несколько тысяч беженцев сидят там, на горах. Интересно…
«Не сходить ли нам пройтится Там где мельница вертится?».