Урбанизатор
Шрифт:
Те сотни часов за эти годы, которые мы провели вместе, когда он раз за разом, по чуть-чуть, воспринимал мои странные слова, мои завиральные идеи, мои вывернутые наизнанку картинки…
Парадокс: есть мастера и покруче. Только они мне… не сильно интересны. Всю жизнь искал ярких, талантливых людей. Чтобы — самый-самый… А здесь — «самый-самый» — не нужен. Собственно плотницкий талант… важен. Но много важнее — талант коммуникабельности.
Несколько странновато: все стремятся быть лучшими. А оказывается важнее — быть понимающими.
«Главное — чтобы тебя понимали».
Это не только гуманитарное
Звяга — не «урюк», он умеет правильно работать ушами, глазами, языком. Мозгами. Он меня слушает и слышит. Воспринимает. Сам объясняет и спрашивает. И это — важнее запредельных, уникальных талантов «в руках» при работе топором или долотом.
Я могу пересчитать насколько важнее. В днях, гривнах, человеческих жизнях.
«Не сеяно — не растёт» — русская народная мудрость. И про человеческие свойства — тоже.
Когда-то, четыре года назад, я начал вкладывать. «Инвестировать» в Звягу. Своё время, своё внимание. Свою душу. Себя.
«Мои года — моё богатство» — фигня! «Наше»! Наши, совместно проведённые года, наши, совместно сделанные штучки-дрючки. И теперь в мире нет другого такого плотника. Ни за какое злато-серебро — нету. Нет другого такого мастера! Которому можно спокойно за пару часов объяснить, а на другой день — получить уже готовое. Готовую вещь, которой в мире нет!
А ведь в самопрялке — не только кривошип с ножной педалью. Там ещё несколько фичей, от которых у любого нормального туземца — просто клинит мозги.
«Этого не может быть! Потому что этого не может быть никогда!». Ну, или там — «с дедов-прадедов…».
Звяга «прошёл мою школу». Не плотницкую — тут мне до него… «Школу» новизней.
— Прежде не было? — Нынче будет. Ты сделаешь.
Это утверждение для большинства здешних жителей — катастрофа. До уровня истерики с матюгами и хватанием тяжёлого и острозаточеного. До физиологии с холодным потом, сердцебиением, поносом и обмороками.
Его свойство, воспитанный, взращённый, уникальный талант — готовность к инновациям.
Собственно плотницкий талант — у него свой, он его сам растит, учится, опыта набирается. А вот — понимание и инновативность — от меня.
Вот чего я трясусь над «моими людьми»! Других таких — нет! И ни за какие деньги — не купишь, в тридевятом царстве — не сыщешь.
Смотри, Звяга, добавляем рогульку с крючками… и прядение уже не надо прерывать на намотку!
Стержень веретена — ось, на которой закреплены катушка и рогулька. Два конца рогульки выступают за катушку. Исходная «ровница», вытянутая пряхой, проходит через глазок в кончике веретена, через крючок одного из концов рогульки и идет на катушку. Катушка и рогулька связаны с приводным колесом двумя отдельными ремнями, каждая своим, из-за разницы в диаметрах шкивов рогулька вращается быстрее катушки. Рогулька скручивает ровницу в нитку, прежде чем последняя ляжет на более медленную катушку.
Две из трех операций: скручивание и наматывание нити — автоматизированы. Осталось ручное вытягивание.
Следующий шаг: Джон Уайт (1735 г.) изобрел вытяжной
Хорошо бы — пряхи не будут постоянно пальцы облизывать, всякую заразу в рот тянуть.
Нужен подготовленный материал: волокна предварительно уложены один к одному и вытянуты. Кардование. Нужна чесальная машина. Дальше можно сделать прядильную машину Аркрайта, объединив вытяжной механизм Уайта с наматывающе-крутильным механизмом ножной прялки Юргенса.
А вот «Дженни» с её прессом из брусочков… у неё нить рыхлая получается.
Факеншит! Почему ни одной русской фамилии?! У нас же всегда пёрли! В смысле — пряли!
А, ну да, крепостное право, «степные хищники», татаро-монгольское нашествие, которого не было…
У нас — 1480 г. — «Стояние на Угре», официальный конец ордынского ига. Ура! Победа!
«Ига» — не было. А теперь и вовсе не стало! Все — веселятся и празднуют! «Все» — из доживших потомков выживших предков.
А великий Леонардо — 1490 г. — изобрел многоверетенную машину с ручным приводом и со «стандартными» намоточными рогульками.
У нас 1942 г. — Сталинградская битва, величайший героизм и самопожертвование. «Сломан хребет фашистскому зверю»!
У них в том же году — фон Нейман сделал первый комп с классической пятиблочной структурой.
«Кому — хлеб чёрствый, кому — жемчуг мелкий» — русское народное наблюдение.
Как-то мне такой тренд… Не нравится. Даже и машина от Леонардо… Не буду фабрику разворачивать!
«Куплю билет и не поеду! Назло кондуктору».
Не совсем так — есть причины.
Томас Делон в середине 17 века описывал английскую мануфактуру:
«В одном просторном и длинном сарае 200 ткацких станков в ряд стоят, И 200 ткачей, о боже, прости, Трудятся здесь от зари до зари. Возле каждого из них мальчик сидит, Челноки готовит молча — мастер сердит… В соседнем сарае вслед за ним 100 чесальщиц шерсти в душной пыли расчесывают шерсть. В другом помещении — идемте туда — 200 работниц — дети труда, Не зная устали, шерсть прядут И грустную песню поют. И рядом с ними на грязном полу 100 бедных детей За пенни в день шерсть щипают, Грубую от тонкой отделяют».Хорошо бы повторить: скачок прогресса на полтысячи лет. Но… не догнать мне британцев, не потяну.
Да и зачем догонять? Когда можно перегнать! Есть же удачные отечественные решения!
В 1760 в Серпейске механик Глинков построил гребнечесальную и многоверетенную прядильную машины для льна, приводимые в действие водяными колесами.
Гребнечесалка, обслуживаемая двумя рабочими, заменяла труд 30 человек. Впервые осуществлены подвижной тисочный зажим, переменная скорость прочесывания волокон, обеспыливание процесса гребнечесания.