Урод
Шрифт:
— Именно! Господи, я в шоке…Нет, я изумлен к чертям. Эль, представляешь, мама позвонила сама и хочет встретиться!
— Она здесь? В Москве?
— Нет, в Питере. Элечка, ты не против, если я уеду на пару дней? Я мать не видел всю свою жизнь, а мне уже тридцать и у меня будет скоро свой ребенок… — Его речь сбивалась с ритма, а рваное дыхание нарушало дикцию. — Я так долго враждовал со всем миром во имя ненависти к родителям. Я хочу все исправить.
— Как уедешь?
Ее охватил необузданный страх. У нее температура и все это… А он уедет!
— Я уже заказал онлайн билет, вылет через три часа. Я прямо сейчас поеду в аэропорт. Эль,
Алекс усадил Элину на стул, видя, что она неважно себя чувствует.
— Ты не мой хомячок, чтобы я закрывала тебя в клетке. — Элина протерла лоб, покрывшийся испариной. Она должна побороть себя. Он просил ее обратиться в клинику, а она кидалась на него с рыком, теперь она не имеет права держать его. — Езжай, Саш, конечно. Беги вещи собирать, времени и так нет.
— С тобой все хорошо, милая? Ты такая горячая.
— После душа.
Алекс чмокнул ее в лоб, дивясь его горячности. Но мысли о матери, внешность которой он пытался смоделировать в мысленном фоторедакторе, занимали все его сознание. Он покидал первые попавшиеся под руку вещи в сумку, не забыл взять Ремарка, которого почти дочитал, и уже одевался.
— Саш, можно со мной эти дни поживет Женя? Мне некомфортно в такой большой квартире.
— Делай все, что ты захочешь, Эля. Я скоро вернусь.
Алекс вышел, и до Элины донесся звук закрывающегося лифта. Он лязгнул своими дверцами, унося его в Питер. Далеко от нее…
Часы ожидания вылета и полета пронеслись автоматной очередью. Алекс даже их не заметил за своими думами. Какая она, женщина, которая родила его? Как выглядит сейчас та, кому он обязан жизнью? Кого он увидит по прилету? Должно быть, она красивая. Кто-то же дал ему красоту! Жестокость и хладнокровие, оплаченные на две жизни вперед золотыми слитками, ему преподнес в качестве приданного отец, а милую мордашку, вводящую жертву в транс и иллюзии, безусловно мать. Она пантера или пугливая кошечка? У нее зубки или клыки? Какая же она…
— Ну и жизнь, — пробурчал мужчина, наблюдая в иллюминаторе за снижением самолета.
Он не сирота, но не может представить себе, как выглядит его мать. У него есть отец, но что такое отцовское воспитание он не способен понять. У него есть все, но ничто не держит его в этом мире. Кроме Эли и их ребенка… Эта женщина стала его личной силой притяжения, его безжалостной гравитацией, его силой трения и импульсом движения. Она — его все.
Питер встретил его разлитой по асфальту серо-черной акварелью и сумасшедшими танцами стремительно лысеющих в преддверии зимы деревьев. Мрак, в котором некому его согреть. Алекс качнул головой, уносимый далеко муссонами своих мыслей. Его родной город стал просто чужой точкой на атласе страны, безликой кляксой на глобусе планеты. Вся его жизнь горела люстрами в одной комнат квартир Москвы. Две его жизни.
— Александр Антонович, — окликнул Алекса мужчина, выглядывая из джипа.
Нормально его встречают. Он уже и не помнит, что такое джип. Зато маршрутки стали его личной фобией! Разнообразие эмоций. Дойдя до машины, он помедлил. Готов ли он посмотреть в глаза женщины, вынашивавшей его девять месяцев, а потом так легко бросившей из-за кусков разбитых слитков золота, которые она не смогла поделить с его отцом? Сможет!
— Здравствуй, Саша.
Тонкий голосок, точно прикосновение кашемира к голому телу, поцеловал его в темечко. Саша, которого она забросила в чулан своей жизни, сидел перед ней. Женщина, говорившая с ним, поразила его воображение.
— Здравствуй… мам. Я же могу вас так называть?
— Саша, я понимаю, что пропасть между нами не перешагнуть и даже не перелететь. Силы наших крыльев не хватит для такого разгона. Я прошу у тебя прощения за то, что мы с твоим отцом сделали с нашей семьей.
— Распотрошили вы нашу семью! А была ли она вообще? Были только ты и он, а ну еще ваши интересы. Жаль, я в них не вписался.
Алекс выдохнул. Глупец. Что он ждал? Что она кинется обнимать его и целовать, просить на коленях прощения? Он не хочет видеть свою мать такой. Пусть она останется ледяной королевой в бизнес-костюме с идеальными стрелками на глазах. Пусть не будет лицемерия хотя бы в его отношениях с ней. Они просто партнеры: мать и сын. Неудавшаяся компания.
— Извини, — перевел дух мужчина. — Забудь то, что я сказал. Свои обиды я оставил в детском саду, в раковине с остатками каши и какао. В первом классе у меня уже не осталось ни каши, ни мамы. Значит, так всем будет лучше. Что ты хотела?
— Сын, пойми…
— Нет! Не буду ничего понимать. Не смогу. Не хватит ума и душевных сил. Я слишком подонок, чтобы понять. Слишком устал, чертовски просто измотан этим семейным дерьмом, чтобы понимать. Почему, почему твой тридцатилетний сын должен понять мотивы, которыми ты руководствовалась, когда бросала его? А ты, взрослая женщина, не смогла в свое время понять, что любому ребенку нужна мать! Ты оставила меня с человеком, которому было плевать на меня. Он засовывал в меня деньги, как в трусы какой-нибудь стриптизерши. Держи, детка, и отвали. Кормил меня баблом, как керамическую свинью с прорезью на спине. А потом разбил и был таков.
Алекс представил, как затягивается сигарой до полного сожжения легких, до пожара в своей душе, который оставит лишь копоть от его чувств. Как же сложно не выяснять отношения с матерью. Он же видит ее впервые за столько лет!
— Говори, что хочешь, пожалуйста, или я пойду.
— Ближе к сути, — голос женщины сменился со складного ножика до мясницкого топора. — Я узнала о твоих проблемах и хочу помочь.
— У меня все прекрасно.
— Александр, давай без эмоций поговорим. Мой нынешний муж скупает по всему миру недвижимость, но не везде успевает открыть бизнес. У него есть два больших здания в Москве и одно здесь, в Петербурге. — Она щелкнула замком своего кожаного кейса и достала папку. — Бумаги о передачи их в твою собственность готовы, нужны только подписи.
Мужчина сначала не понял, что она ему предлагает. Какие здания? Что за…?
— Я не просек фишку, прости, мам.
— Я отдаю тебе во владение три больших здания с ремонтом в Москве и Питере. Точнее, мой муж отдает. У него руки не доходят до России, а помещения простаивают. Что в них открыть, решишь сам.
— Что я могу в них открыть? — Он демонстративно вывернул карманы. — Если только дверь! Ну и закрыть ее сразу.
— Не кипятись, Саша. Я договорилась с банком, в котором опять же есть связи у моего мужа. Тебе дадут необходимый кредит.