Урок супружества

Александер Виктория

Марианна засмеялась.

— Ревнуешь–ревнуешь. Как восхитительно.

— Восхитительно? — он сдвинул брови и нахмурился. — Это совсем не восхитительно. За женщиной, на которой я намереваюсь жениться, не будет ухаживать другой мужчина. Теперь говори, кто это.

Девушка заколебалась, затем покачала своей головой.

— Нет.

Смутная подсознательная надежда на то, что, возможно, она выдумала этого нового ухажера, растаяла с её словами. Гнев и какая–то странная боль наполнили Томаса.

— Во всяком

случае, почему ты хочешь знать?

Почему он хотел знать? Разве недостаточно просто знать, что существовал кто–то еще? Нет. Ему необходимо знать, кто именно. Маркиз сжал кулаки.

— Я хочу знать, кто мой соперник.

— Соперник? Нет никакого соперника. Я не какой–то там приз, который ты можешь выиграть так же легко, как выиграл сегодня скачки.

— Я, действительно, отлично справился, — невольно усмехнулся маркиз. — Но это, разумеется, было нелегко, — и, сузив глаза, продолжил: — Как и в этом случае. Итак, кто он?

— Я не скажу тебе, — Марианна повернулась и начала обходить фонтан. — Это, право, не твое дело.

— Это — мое дело, — Томас старался не раскричаться. — Ты — мое дело.

— Ха! Я — твое обязательство, — она, буквально, выплюнула эти слова.

— Ты, правда, так думаешь? — в голове Томаса зарождалась идея.

— Что еще я должна думать?

Идея, которая, вероятно, была так же не продумана, как и всё, что касалось Марианны.

— Отлично.

Девушка посмотрела подозрительно.

— Что отлично?

— Я сделал всё возможное, чтобы расплатиться по обязательству, и больше пальцем не пошевельну.

— Что ты имеешь ввиду?

— Это просто, моя дорогая. Однажды я говорил тебе, что точно знаю, когда выйти из игры. Я отказываюсь от своего предложения брака.

— Томас! — Марианна потрясённо уставилась на него, покраснев. — Я не… ты не можешь…

— Ты бормочешь, Марианна, — он покачал головой. — И снова я был не прав, а ты — права: это нисколько не очаровательно.

— Я только пытаюсь найти правильные слова, — она замолчала.

Они встретились взглядами и бесконечно долгую минуту смотрели друг на друга. Хелмсли отдал бы все свое состояние, чтобы в точности знать, о чем она думала.

Марианна распрямила плечи.

— Если это то, чего ты хочешь.

— Вовсе нет. Однако это то, чего хочешь ты, не так ли? Что ты всегда хотела? — он обходил фонтан.

— Да, конечно.

— Тогда я признаю поражение.

— Хорошо.

Маркиз резко притянул девушку в объятия.

— Однако нет никакой причины, почему мы не можем продолжить наши частные приключения.

— Вообще ни одной, — она вызывающе смерила его взглядом.

— Хотя теперь, когда я больше не пытаюсь убедить тебя выйти за меня замуж, я больше не буду рисковать своей шеей в попытке подражать романтичным героям в твоих книгах.

— Это то, что ты делал? — выдохнула Марианна.

—

Да, хоть ничего хорошего это мне не принесло, — Томас коснулся губами её губ. — Я едва не расстался с жизнью из–за тебя.

— Было бы, право, досадно, — она обвила руками его шею. — Хотя я действительно ценю твои усилия, — она вернулась к его губам, и он наслаждался ощущением девичьих губ и тела, прижимавшегося к нему.

Томас отпрянул и уставился на неё.

— Когда все закончится, я буду скучать по тебе.

Марианна внимательно посмотрела на него.

— Да, хорошо…

Он крепче сжал Марианну в своих объятиях и снова поцеловал. Это был глубокий поцелуй, в который он вложил всё мастерство, которым обладал, и всю страсть, которую она одна могла в нем вызвать. Наконец, Томас отодвинулся и посмотрел в ее карие глаза, затуманенные желанием, к которому, похоже, примешивалось некоторое смятение. Хорошо. Томасу того и требовалось — смутить её, сбить с толку. Настал её черёд. Он готов был держать пари, что никакой другой мужчина не смог бы оставить ее в таком состоянии. И неважно, какие слова он произнёс, никакому другому мужчине он не позволит даже и попытки.

— Что ж, пора возвращаться в бальный зал.

— Конечно, — прошептала Марианна.

Томас сопроводил девушку обратно и весь остаток вечера не отходил от нее. Он не позволит Пеннингтону, или Беркли, или кому–то там еще даже пытаться быть рядом с ней. Ни сегодня вечером. И никогда.

Марианна была поразительно тиха. О, она вежливо улыбалась и поддерживала светскую беседу, и если он не знал о ней чего–то, то точно знал, что так она вела себя, когда у нее было что–то на уме. И, к счастью, это что–то было им. Томас едва не ликовал от восторга.

Марианна могла как угодно планировать свою будущую жизнь, но ее будущее будет связано с ним и ни с кем больше. Томас не позволит ей уйти в поисках приключений. Не позволит исчезнуть из его жизни.

И никакому другому мужчине не позволит занять его место.

* * *

Вечер тянулся бесконечно долго, и Марианна считала минуты, когда сможет уйти. Её напускная весёлость давалась ей с трудом, но она не могла никому, особенно, Томасу, позволить узнать о боли, которая поселилась в её сердце.

Надо бы радоваться. В конце концов, она получила именно то, что хотела. Или, возможно, — не унимался внутренний голос — то, что заслужила.

Томас был очарователен, внимателен и не спускал с неё глаз. Даже во время тех немногих танцев, которые она разделила с кем–то еще, она каждую минуту чувствовала на себе его пристальный взгляд. Ни Пеннингтон, ни Беркли не приблизились к ней. Марианна задавалась вопросом, сказал ли он им что–то или дал ясно понять своей молчаливой бдительностью, что сегодня вечером их внимание было нежелательным.