Уроки анатомии и любви
Шрифт:
— М-м-м — хитро заулыбалась сестра, — Кажется, я догадываюсь от кого эта красота.
"Кажется, я тоже" — съязвила я про себя, а вслух сказала:
— Давай сюда карточку!
На плотной крафтовой бумаге были выведены идеально ровные буквы:
Самой красивой девочке на свете!
Л.
— Я схожу за врачом — мама отвернулась к двери, но я успела в последний момент уловить её довольную улыбку.
Да что же это происходит! Машка и мама-предательницы! Мечтают меня помирить с тем, который, в конце концов, меня предал! Он сдался этой стерве! Если бы он начал встречаться с кем-то другим, мне и в половину не было бы так больно, как сейчас! Пусть теперь свою рыжую корову называет самой красивой!
Я,
Доктор! Спасибо за лицо!
Желаю вам огромнейшего счастья и неземной любви!
Л.
ЛУКА
Уже прошло больше суток без сна, а у меня была бессонница. Лежа поперёк своей кровати в деловом костюме, который надел ещё вчера утром перед поездкой в Казань, я смотрел в белый потолок, а видел мелькающие яркие кадры вчерашнего дня. Ослепляющие фары встречных машин по дороге в город; слова Маши о том, что Лиза хотела покончить с собой; обездвиженное тело моей девочки на диване в баре; лица студентов, удивлённых моим приходом; шёпот Яны; слова Маши о том, что Лиза звала меня, очнувшись; худенькое тело моей любимой на операционном столе; сшивание её ран; перчатки в её крови; мои всхлипывания у стены; сотни букетов цветов в круглосуточном флористическом бутике… Всё это крутилось и крутилось у меня перед глазами, как фильм, поставленный на повтор. А десять минут назад присоединились ещё несколько кадров, на которых счастливая Лиза обнималась с этим малолетним Давыдовым!
И это стало точкой в наших отношения. Огромной, жирной точкой, которую делает школьник из нечаянно поставленной запятой.
С этого момента я не стану опять её преследовать! Больше не буду бездомным, жалобным, псом, бегающим за хозяйкой и скулящим, чтобы она приняла его обратно! Пора идти дальше, несмотря на боль!
Я знаю, найдётся не один десяток женщин, готовых меня принять хоть сейчас. Да та же Настюха. Конечно, она не в моём вкусе, но для начала пойдёт, а там я в любой момент могу свалить. Она знает о этом и не будет претендовать на большее. А к большему с кем-то другим, я, пока, не готов.
Пока только отвлечься… Забыться… И постараться выкинуть Лизу из моего сердца…
Не буду торопиться, подожду, пока рыжая подстилка сама объявится…
Прошло десять дней…
Я решил взять пару недель отдыха от работы, хотя новогодние праздники — один из самых оживленных периодов в пластической хирургии. Пациенты рады такому большому количеству выходных дней, в которые можно спокойно отсидеться дома со следами от свежей операции. Обычно, в праздничные дни у хирургов всё расписано за несколько месяцев вперёд, но я, заранее, освободил эти дни, ещё тогда, когда мы с Лизой договорились поехать к деду на Рождество. А теперь я здесь, в промёрзшей насквозь, долбаной Самаре. Один. Пациенты каждый день звонят и умаляют взять их на операцию, но я не хочу. Устал. Просто дико устал! Пусть Бондаренко с Кирюшиным оперируют. Я, пока, не могу. Последнюю неделю, в ходе операций, зашивая разрезы, я каждый раз вспоминал другие раны и другую кровь на моих перчатках…
Чёрт! Я схожу с ума! Тихо и плавно погружаюсь в безумие!
Одно даёт слабую надежду отвлечься — вчера звонила Настюха, и я согласился встретиться. Так что, сегодня вечером еду к ней. Никогда бы не подумал, что этим всё обернётся… Может, всё-таки, отказаться? Нет, посмотрим, что она предложит. Хуже, всё равно уже не будет, а не понравится — уйду…
Я ехал в клинику, заполнить кое-какие бумаги, и сам не заметил, как, уже по-привычке, свернул на дорогу, проходящую мимо университета. Ну на фига я тут поехал? Знаю же, что Лиза в больнице. Да, если бы, даже и нет, я-то тут зачем?
Всё-таки, как обычно, повернув, голову
Я выхожу из машины, со всей дури долбанув дверью и направляюсь к этому охеревшему, малолетнему ублюдку.
Глава 34
— Ты что творишь, гавнюк? — ору я, схватив его за грудки и трясу.
— Лука Алексеевич?.. — парень, явно, растерян.
— Ты заполучил самую лучшую девчонку, и что теперь? Можно дальше развлекаться, пока она там мучается? — я сдерживаюсь из последних сил, чтобы ему не врезать. — А может, она из-за тебя это сделала?
— Какую девчонку?.. Я ничего не понимаю… - эти слова пробуждает во мне зверя и я отрываю правую руку от ворота его куртки, сжимаю в стальной кулак и отвожу назад… — Лизу! Или у тебя их много?
— Лизку? Мы не встречаемся! И никогда не встречались! — он весь сжался, готовый получить удар.
И я вижу испуганного ребёнка, с огромными глазами, полными страха. Моя рука замирает в воздухе и резко падает вниз: — Что?
— Она пару раз обращала на меня внимание, но потом отказывалась куда-нибудь сходить, — я внимательно слушаю, всё ещё нервно сжимая челюсти. — А вы? Я видел вас в баре, Лука Алексеевич. Нет, я не осуждаю, мне вообще пофиг что, у кого и с кем, — парень замялся на мгновение — Просто меня только что осенило, что первый раз Лизка ко мне подсела, именно на вашей паре. Сечёте? — прозвенел звонок — Короче, разбирайтесь сами! Мне пора! — и парень скрылся за огромными дверями.
Я ничего не мог понять. В голове был полный венегрет. Одни вопросы, вопросы, тупые домыслы, догадки. Чёрт! Так не пойдёт! Я должен во всём разобраться.
Запрыгнув в Infiniti, я врубаю погромче Personal Jesus Мэрлина Мэнсона, жалея, что у меня нет чего-нибудь потяжелее. Ритмичные, орущие басы останавливают вереницу вопросов в моей голове. Несколько минут, и вот я уже нажимаю заветные 53 на домофоне.
— Кто?
— Лена, это Лука. Нужно поговорить…
— Хорошо, что ты приехал. Я хотела сама тебе позвонить, но дочь взяла с меня обещание, что я этого не сделаю. — начала Лена, когда мы расположились друг напротив друга за кухонным столом. — Я не могу больше смотреть, как вы оба страдаете. — она тяжело вздохнула, помешивая свой кофе и продолжила — Что именно ты хочешь узнать?
— Всё. Начиная с того дня, когда Лиза ушла от меня, — и я приготовился слушать.
Спустя два часа, я вышел на балкон и долго стоял, переваривая полученную информацию, не чувствуя холода, исходящего от ледяного ламината на полу. Эта горькая правда, насквозь пропитанная ложью, стягивала меня металлическим тросом, не давая глубоко вздохнуть.
Два месяца я думал, что мне чертовски тяжело, что я брошен, подавлен, убит. Я даже спускался в ад и возвращался обратно, я напивался, впадал в глубокую депрессию, несколько раз обретал надежду и снова Лиза выдирала её из моего сердца. Я жалел себя, злился на неё… Но то, что пережила она за это время, было не сравнимо с моими страданиями. Моя девочка подверглась жёсткому прессингу со стороны этой твари. Только подумать, как рыжая дрянь всё повернула, высосала проблему из пальца. А Лиза поверила, даже не потребовав доказательств! Домогался пациентку! Да эта стерва никогда не была ей! Господи! Даже не представляю, как моя девочка всё это выдержала в одиночку! "Желаю огромного счастья и неземной любви" — теперь мне стал понятен смысл её последнего сообщения. Это было пожелание счастливой семейной жизни! Как? Как она могла поверить в этот бред?