Уроки гнева
Шрифт:
Врёшь! Память не потускнела, руки-ноги на месте — значит, всё можно вернуть назад.
И Эхагес начал возвращаться.
Раз за разом — десятки, сотни, а потом и тысячи раз. Канон за каноном: удары, блоки, финты, выпады. Текучие движения, обманчивая неспешность, неуловимая быстрота. Стойкость, гибкость, открытость. И — наполненность. Страж настраивал собственное тело, как музыкальный инструмент. Настраивал, затем пробовал сыграть и, не удовлетворясь достигнутым, возвращался к настройке.
На некотором этапе стал ужасно мешать меч. Такой
Пожелав контролировать такое изменение рассудком, он бы отступился, прежде чем достиг хоть чего-то. Слишком сложно, запредельно, неподъёмно! Однако "тёмный разум" стража и его приобретённая Мощь, действуя совместно, каким-то образом смогли решить задачу, не имеющую решения. Эхагес даже не понял, как.
Зато почувствовал произошедшие перемены сразу. Трудно не заметить чудо, когда оно совершается прямо в твоих руках!
Меч полностью утратил вес и инерцию — так, во всяком случае, казалось. Ветераны Серой стражи изредка рассказывали о моментах полного единения с оружием, когда оно становится продолжением даже не руки, а мысли, воли, фантазии. Они рассказывали, и бесстрастные обычно лица начинали светиться внутренним огнём.
Теперь Эхагес понимал, почему ветераны так редко упоминали об этом. Он сам не смог бы втиснуть ЭТО в слова. Единение с оружием? Чушь и бред! Единение с самим собой? Уже ближе, и всё равно — не то. Не то!
Но как ЭТО ни назови, он его достиг.
И ЭТО оказалось лишь началом чего-то вовсе небывалого.
Магия окутала стража плотным, почти осязаемым коконом. Время и пространство слились с движением и мыслью. Этот пряный коктейль отрывал от земли… а затем отправлял в полёт. Жаль, что долго так продолжаться не могло. Эхагес ясно ощутил это.
А ощутив, замер на пике стремительного вращения — и не спеша, чтобы ничего не разлить, впитал памятью души и тела драгоценные секунды боевого экстаза. Так, как когда-то учили.
Однажды — если в этом будет нужда — он сможет ворваться в этот полёт снова.
Закончив, страж ещё постоял, глубоко и размеренно дыша. По лицу, по груди и спине катился пот, мышцы подрагивали, отходя от неистовости Танца. Не поднимая тяжёлых век, Эхагес положил меч на пол. Лёг рядом. И упал в чёрный беззвёздный сон, словно камень в глубину.
Проснувшись, он твёрдо знал, что будет делать.
Глава вторая
Одна из граней мэлль — незаметность. В неё входит многое: и умение прятаться там, где это кажется немыслимым, и умение двигаться, не создавая лишнего шума, и умение раствориться в толпе. Всё
Бывает. Казённый дармовой харч — он тоже надоесть может.
Не вызвал никаких вопросов и сделанный стражем заказ, которого хватило бы на четверых умеренно голодных посетителей. Да, заказано побольше среднего. И что с того?
Опять-таки — бывает…
Гес набросился на еду и питьё, как после долгого поста — и впервые задумался, сколько времени он потратил на свой Танец. Прислушавшись к разговорам, он поразился: шёл пятый день после их с Владыкой возвращения и смены власти. Выходит, он впервые в своей жизни отдался стихии майе на… двое суток подряд? Пожалуй, двое с половиной.
Неудивительно, что он так устал и так проголодался!
У незаметности, достигнутой при помощи магии, есть особенность. Для тех, кто не владеет мэлль, ты действительно становишься почти невидимкой; но в глазах других изучавших магию "пепельный плащ" — не покров, а маяк. Маскировка оборачивается своей противоположностью. (Ещё, конечно, есть иллюзии, вуаль которых может обмануть даже опытного мага. Распознать хорошую иллюзию гораздо сложнее, чем примитивные приёмы, влияющие непосредственно на сознание наблюдателя. Но и создать хорошую иллюзию не так просто, как набросить "пепельный плащ". Это — целое искусство, которым владел Ворон, но не владел Эхагес).
И потому он не особенно удивился, когда к нему подсел невысокий человечек. В отличие от стража, этот был малозаметен не из-за применения магии, а от природы, наделившей его весьма серой внешностью. Кто-то — страж был на девять десятых уверен, кто именно — натренировал этого человечка на тихую, вкрадчивую манеру двигаться и особую цепкую наблюдательность. Для других посетителей "Стрелы и мишени" человечек казался чем-то вроде табурета или другого предмета обстановки, но Эхагес заметил его сразу, как вошёл. И человечек стража — тоже.
— Здравствуй, Эхагес из Серых.
Голос подошедшего был негромок, но внятен. И уже в трёх шагах превращался в мутное бессмысленное бормотание. Не подслушаешь.
— Здравствуй и ты, шпион.
— Вижу, ты поел. Не хотел беспокоить тебя прежде времени…
— Благодарю за деликатность. В чём дело?
— Мне это не известно. Всё, что я знаю — адрес. — Человечек ровно на одну секунду показал клочок бумаги с тремя столбцами знаков. — Тебя там ждут. Для беседы.
— Когда?
— В любое время.