Уроки ирокезского
Шрифт:
– Я… благодарю за доверие. И вы… вы правы, сердце у меня иногда побаливает, да… Когда мне нужно будет приступать к работе?
– Скоро. Вот пройдете медицинское обследование – и сразу. А пока – вот вам приказ о вашем зачислении в штат, обратитесь к дежурному секретарю, вас проводят. И – спасибо!
Девятого мая тысяча девятьсот пятого года были опубликованы давно готовившиеся указы. Как же – годовщина "спасения царя от заговорщиков", праздник – ну как тут без указов-то? Однако указы пришлось в этот раз мне подписывать самостоятельно: Император опять "ушел в отпуск".
К концу апреля Зимний дворец подняли на пару метров (как и здание Главного штаба) – но Дворцовая площадь все еще представляла собой "классическую стройку" и жить во дворце было бы крайне
Но так как дата для указов оказалась самой что ни на есть подходящей, я просто лишний раз царя напрягать не стал. Мне же проще – спорить об указах ни с кем не нужно.
Вячеслав Константинович за день ввел в своем комитете "режим чрезвычайного положения", Иванов отдал приказ об отмене всех отпусков в частях Красной Армии – в общем, все приготовились… к чему? Оба "силовых" ведомства приготовились бунты пресекать, но вот против чего народ бунтовать будет – тут мнения разделились. Больше того, с "природой грядущего бунта" даже Штюрмер и Валь не достигли взаимопонимания – а все потому, что указов было сразу три.
Первый указ был о "равенстве всех подданных Империи в правах и обязанностях", гласящий, что отныне запрещена любая форма дискриминации по национальному, языковому или религиозному принципу. И одним из мелких подпунктов указа была отмена пресловутой "черты оседлости" – в связи с чем Борис Владимирович Штюрмер ожидал многочисленных выступлений "притесняемого еврейского народа". Обоснованно ожидал – уж больно много привилегий "притесняемый народ" терял. Понятно, что не весь "народ", а наиболее "уважаемые" его представители, но в деньгах это были очень немаленькие миллионы: по подсчетам Бориса Владимировича только цеховики – и только на цеховых "членских взносах" – пролетали миллионов на пятьдесят в год. А гильдейские купцы могли приступать к подсчетам убытков в размере уже сотен миллионов.
Валь же, раскопавший заговор, ставивший целью отторжение от России Новороссии и части Малороссии и создания на этих территориях еврейского государства, видел в отмене "черты" утрату заговорщиками поддержки в еврейских ширнармассах – а потому опасался массовых бунтов среди упомянутых элементов, тем более что вооруженные отряды "отторженцев" были уже сформированы и даже довольно неплохо вооружены. Сам "заговор" был, конечно, относительно несерьезный, но вот запасы оружия для его воплощения впечатляли.
Второй указ был "о земле", и Николай Иудович был убежден, что без армии поднявшиеся крестьянские волнения успокоить точно не получится. Указ, конечно, полностью отменял все выкупные платежи – но взамен вводился налог на пользование этой землей, причем "натуральный" – то есть нынешний владелец земли был обязан с каждой десятины сдавать государству заранее определенное количестве зерна или сена. Скажу честно: размеры налога высчитывали лучшие – ну из тех, кого найти в России получилось – специалисты по сельскому хозяйству, и прямо в тексте указа определялись не только размеры налога, но и качество взимаемого продукта, а так же "штрафные санкции" к неплательщикам. И если "в денежном выражении" новый налог был вдвое меньше прежнего, то в качестве штрафа предусматривалась всего одна мера – полная и окончательная конфискация земли в случае, если неполный расчет по налогу повторяется хотя бы трижды в течение пяти лет – ну, или если налог просто не платится два года подряд. А в прежние годы больше половины крестьян поземельный налог вообще не платили – по принципу "потом
Довеском к натуральному налогу шел запрет – абсолютный запрет – на свободную продажу земли и сдачу ее в аренду в любой форме, что очень сильно било по "городским помещикам". А добивал эту шатию пункт, по которому земли, заложенные в банках, надлежало выкупить в течение года – иначе земля эта просто переходила в собственность государства. Конечно, при этом многие банки просто теряли залог – но это было уже проблемой самих банков: по законам Российской Империи частные банки вообще не имели права выдавать кредиты под залог земли! То есть явно нигде таких слов не было, однако запрещалось принимать в залог "имущества, обремененные иными обязательствами" – а земля (кроме "неделимых и непередаваемых" майоратов) была именно "отягощена" поземельным налогом. Нет, я и раньше знал, что юрист – это трактователь закона в пользу работодателя, но что нынешние вообще законов не знают… Нет, все же, скорее, знают – просто банкиры пребывали в убеждении, что на них никто не наедет. Ну, попребывали – и будя, Виктор Вильгельмович неплохо подготовил свои кадры к воспитательной работе среди "состоятельных горожан".
То есть двумя указами я наступил на горло националистам всех мастей и землевладельцам, попутно зацепив и некоторую часть банкиров. Промышленников и купцов я пока решил оставить – хотя и не из человеколюбия, мне было просто интересно уконтрапупить их "по Лопесу", так что пусть пока поживут… поэтому третий указ был в некотором роде "нейтральным" – то есть касался вообще всех. Указ "О всеобщей воинской обязанности" гласил, что все подданные мужского пола, не достигшие на девятое мая тысяча девятьсот пятого года возраста двадцати пяти лет, обязаны пройти "военное обучение". Дворяне, крестьяне, мещане, даже священники – все. Ну а выбор формы этого "обучения", равно как и сроков оного, эти подданные могли выбирать сами – из небольшого предложенного списка.
Вячеслав Константинович наибольших волнений ожидал именно из-за этого указа, хотя и являлся самым горячим его сторонником. Ведь для неграмотных в "списке альтернатив" имелся лишь один пункт: двухгодичный "курс молодого бойца", включающий главным образом начальное обучение грамоте…
Все волновались – кроме меня. Не то, чтобы я думал, что "все обойдется" – просто не до того было. Ведь делать-то нужно было столько! И радовало, что работа моя уже начала приносить плоды. И хотя до "полной победы разума над силами природы" было далеко, но все же…
Вообще-то "всеобщая воинская" пока только декларировалась, а "обязательной" ее предполагалось ввести через шесть лет. Просто потому, что будущих "вояк" нужно было хотя бы одеть – а пока просто не во что. То есть пока что намечался "некоторый прогресс" в зимней одежде – поскольку Васяткин, получив изрядное финансирование, приступил к строительству сразу нескольких довольно крупных фабрик по выделке искусственного меха, и по крайней мере шапок скоро будет из чего нашить. Еще вырисовывались перспективы обеспечения новой армии бельем: по инициативе мастера трикотажного цеха Эдуарда Толстова инженеры обратили внимание на язычковые иглы для вязальных машин, рассыпающихся через сотню тысяч петель и разработали машины для их выделки. Приглашенный через Иванова из Линца инженер Мартин Немец (фамилия у него была такая… чешская) в основном разработал – и он же возглавил завод по их изготовлению, причем завод почему-то был выстроен в Цареве (ну не захотел я явного иностранца в городки свои пускать). А затем он же занялся придумыванием швейных машин, которые могут нормально получающийся трикотаж шить: обычные "зингеровские" с этим делом справлялись очень плохо. Хороший инженер оказался, теперь и иглы ресурс получили даже больше миллиона циклов, и шить майки и трусы стало гораздо проще. А теперь завод и игл выпускал десятками тысяч в день, и машин швейных просто по десятку, так что через пару-тройку лет армия без белья не окажется. Ну а если чего не хватит… за границей закуплю, деньги найдутся. Вот только почему-то все это ожидалось в будущем, причем не самом близком. Тем не менее все чаще это "далекое будущее" оказывалось уже в прошлом, и это радовало.