Уроки ирокезского
Шрифт:
Причем больше выражались не рабочие, а как раз царицынские "техники" – архитекторы, в полном составе занявшиеся "развитием поместных территорий", и больше всех разорялся по моему поводу Федя Чернов. Нет, от работы он не отказывался, хотя и казалась она ему сильно "нетворческой" по сравнению с работой остальных техников. Но вот понять, зачем территорию в десять квадратных верст нужно обнести железным (!) забором семиаршинной (!!!) высоты он не желал. Именно не желал, поскольку видел множество иных применений десяткам, если не сотням тысяч пудов стальных прутков в три четверти дюйма. Но в России, как известно, хозяин – барин, и Федор Иванович, не упуская возможности при каждой встрече высказать мне все, что он думает по поводу этого забора, ставил его ударными темпами. Не забывая при этом все же элемент "творчества" в заборостроение внести…
За образец я взял забор, виденный вокруг какого-то
Но "секретный" забор был, так сказать, вторым уровнем "периметра", а строительством первого руководил вообще Кузька. Этот "периметр" проходил метрах в двадцати от официальных границ "поместья" – внутри, конечно, и представлял собой тоже забор. Правда, попроще: через каждые десять метров в землю зарывался (с помощью ручного бура, с полсотни которых было срочно изготовлено на "турбинном" заводе) трехметровый бетонный столбик – чтобы наполовину из земли торчал, а затем между столбиками в пять рядов натягивалась колючая проволока. Все просто – а вот "предполье" между границей участка и забором было посложнее. С него на штык сначала снималась относительно плодородная земля и переносилась за забор, где ложилась десятиметровой полосой. А затем прямо по границе копалась канава шириной в шесть саженей и глубиной в две. Причем грунт из этой канавы на глубину аршина увозился по постоянно перекладываемой узкоколейке в строящийся городок. Частью остальной выкопанной из канавы глины "восстанавливали" уровень грунта перед забором – и эта полоса, тут же укатываемая, изображала что-то вроде дороги, по которой узкоколейку и клали, а остальную землю тоже увозили, но уже к самой Волге.
Кое-что здесь все же оставалось практически незаметным: внутренняя насыпная полоса "хорошей земли" закрывала еще одну канаву, в которой укладывались полуаршинного диаметра керамические трубы – но торчащие через каждые полверсты водоразборные колонки пока были хорошо видны. Поскольку все планы работ были расписаны заранее, то ежедневно на периметре появлялись по четыре новых колонки – ну а мой кошелек тощал на семь тысяч рублей. То есть тощал бы, но производство фотохромных очков поднялось до тысячи в сутки, а еще начался выпуск очков простых (в смысле "коррекционных", но с обычными круглыми линзами), и их уже выпускалось по пять тысяч. Правда простые продавались за океаном всего по доллару, принося жалкий рубль прибыли – однако принося, а не унося. Так что оставались денежки и на "особо охраняемую усадьбу", где ударными темпами сразу восемь тысяч человек поднимали разнообразные строения и прокладывали еще более разнообразные коммуникации…
И где заработал самый, на мой взгляд, перспективный завод – перспективный с точки зрения нанесения ущерба кошелькам иностранных граждан. Заработал он только в конце мая – просто потому что без электростанции он работать не мог в принципе. Продукцией заводы были зонты – те самые, складные с кнопкой, которые я в свое время показывал Чаеву. Вот только в России не выпускалась сталь, годная для изготовления "коробчатых" спиц, так что пришлось ставить небольшую печь – электрическую. Печка с дуговыми лампами хороша еще и тем, что присадки
Однако из слитков спицы делать тоже трудно, и у Эндрю Карнеги были закуплены сразу две перерабатывающих машины. Одна – проволочный стан, причем получилось купить новый. Вторая машина была прокатным станом для изготовления по-настоящему тонкого проката, и эту машину получилось купить только сильно попользованную. Я уже давно знал, что "современные" станки зарубежцы России продают с неохотой, а некоторые их виды не продают вообще – но "старье" купить все же можно. Я и купил – хотя на самом деле из всего этого стана мне нужна была лишь станина и прокатные валы. Агрегат "в юности" работал с приводом даже не от паровой машины, а от водяного колеса, и ленту он катал шириной всего лишь в фут с небольшим – но станок был прецизионным, толщину можно было регулировать почти до десятой миллиметра – ну чуть больше, до сто сорок четвертой доли дюйма. Ну а то, что скорость проката была очень низкой – ерунда. После установки на него двух стокиловаттных электромоторов скорость стала достаточной.
Реклама – двигатель торговли, это все знают. Но есть реклама и реклама. Нынешняя – с красивыми, но идиотскими – на мой взгляд – картинками (на вкус, как известно, фломастеры разные), или "будущая", незаметно внедряемая в мозги доверчивых покупателей через product placement. Ну а когда самый читаемый журнал в США печатает то, что нужно, и всем сразу становится понятно, что человек без складного зонтика всего по три доллара – голодранец и нищеброд, то на рекламных плакатах можно крупно сэкономить.
Выпуск же зонтов "задержался на год" не только и не столько из-за отсутствия нужных сортов стали – ее-то можно и у тех же шведов купить или бельгийцев каких-нибудь с немцами. Но нынешние дождевые зонты либо промокали быстро, либо делались из толстого полотна или клеенки – но ни то, ни другое меня не удовлетворяло. Хотя бы потому, что складной зонт из клеенки и покупателя не удовлетворит, а делать "как все делают" именно складные зонты нельзя: нынешние, полотняные, мало что протекать начинали если к ним в дождь прикоснуться изнутри, так еще и садились, если их хоть немного влажными сложить, так, что спицы про следующем открывании звенеть начинали. Из толстой проволоки спицы, прочные (и тяжелые) – а что будет со спицами из жестяного профиля, и представить страшно. Так что пришлось терпеливо ждать, пока жена не "изобретет" полиэтилентерефталат, пока Юра Луховицкий не придумает и не построит машину по изготовлению лавсановых нитей, пока не заработают ткацкие станки, превращающие нити в ткань…
Газовый завод рядом со строящимся городком строила "Строительная контора инженера А. В. Бари", и завод был выстроен быстро, качественно и… дорого. Зато газа он давал много: шуховские паровые котлы были на самом деле весьма эффективными, так что получаемого газа и на химию Камилле хватало, и на заводские печи, в которых заготовки нагревались. Тем более что и химия-то пока была на самом начальном уровне, в день того же ПЭТ выходило килограмм сто – но этого с избытком хватало почти на три тысячи зонтов. Дождевых – а это уже девять тысяч заокеанских денег. Кроме "параплюев" – зонтов от дождя – делались и "парасольки" – зонты строго от солнца, их шили из ацетатного шелка (закупаемого пока во Франции), и эти приносили уже пятнадцать тысяч – опять же долларов. Шелк этот был довольно паршивым (его лишь недавно и делать-то начали), от воды растягивался – но пока сойдет, раз других подходящих тканей нет. И пока сам не сделаю – их не будет, я и так у французов весь ацетатный шелк выкупал, но больше он ни на что и не годился, так что расширять производство они пока не собирались. Зонты – в отличие от очков тех же фотохромных – в США стали атрибутом не "богатого буратины", а просто "небедного человека", и потому продажи ограничивались лишь мощностями производства.
Моего производства: пока я этот зонт придумывал, я "вспомнил" наверное с пяток возможных конструкций, в том числе и совсем неавтоматических, и складываемых в три раза – и все их запатентовал конечно. Контрафактные зонты, несмотря на патенты, появились на рынке почти сразу – но очень быстро пропали: ценовой конкуренции не выдержали. Поскольку изготовленный Чаевым автомат заготовки для спиц ковал их со скоростью сто семьдесят штук в минуту, а вручную их делать – себестоимость зонта выходила дороже, чем цена моего в рознице. Вдобавок никто – то есть вообще никто – не мог повторить один из основных элементов конструкции: центральную втулку, к которой крепились спицы и пружина. То есть сделать такую же по форме и размерам вроде не проблема, но где взять полиэтилен? А без него втулка по ручке не скользила как надо.