Уроки обольщения

Джохансон Инид

empty-line/>

7

— Никак не пойму, почему ты не хочешь переселиться к нам? — говорила Тифани с надутым видом, разливая кофе по чашкам. — Мы здесь живем в такой роскоши, а ты ютишься в какой-то лачуге. Потом, мы бы смогли проводить вместе гораздо больше времени, а не каких-то десять минут в день. Ты бы составила компанию тете Норе... Кроме того, разве тебе не одиноко одной?

В ее голос вкралась нотка беспокойства.

— Только не говори,

что ты надеешься, что он передумает и вернется. Не обманывай себя. Он ведь определенно сказал, что в следующий раз приедет сюда лишь в конце лета вместе со своей семьей.

Диана нехотя оторвала взгляд от открывающегося с террасы вида — пенистых волн, снова и снова весело набегающих на галечный пляж, и взглянула на мать.

— Я вовсе не хочу отрывать тебя от твоих сеансов с профессором.

Разумеется, это была простая отговорка. Поль уехал три дня назад, и с тех пор она ощущала себя такой несчастной и брошенной, запутавшейся в своих собственных чувствах, что ей было бы трудно принимать жизнерадостный вид на более долгий период, чем те пятнадцать или двадцать минут, которые она ежедневно проводила с Тифани. Сейчас она была не самой лучшей компаньонкой для кого бы то ни было.

Диана сделала глоток, где-то из закоулков своей души выудила улыбку и добавила:

— Мне, кстати, очень нравится самой заботиться о своем пропитании. Это так здорово. Мне никогда раньше не приходилось этого делать! Пьер каждый день приносит мне что-нибудь свеженькое. Сегодня он, например, принес мне парочку куропаток. Кстати, ты не знаешь рецепта какого-нибудь рагу из дичи? Нет? А то я сейчас раздумываю, что бы такое из них приготовить.

— Да ну? — сухо удивилась Тифани.

Маму как-то не особо убедил этот спектакль на тему «У меня все хорошо!», как поняла Диана, и она постаралась сменить тему.

— А как дела с твоим профессором? Диана была уверена, что профессор знает, что делает. Сейчас Тифани казалась более естественной и спокойной, чем когда-либо прежде. Вместо того, чтобы вечно перебирать пальцами волосы, украшения, играть с чайной ложечкой, она спокойно держала руки на коленях.

— Макс. Его зовут Макс. Он просто замечательный. Ты знаешь, люди платят немыслимые деньги, чтобы попасть в его клинику. Но мы с ним прекрасно ладим. Мы гуляем, беседуем или просто сидим и слушаем музыку.

— Здорово.

Что еще она могла сказать? Профессор Киршманн, видимо, хотел, чтобы его капризная и взбалмошная пациентка сначала привыкла к нему, успокоилась, чтобы быть физически и морально готовой преодолеть свою психическую травму.

Понятия не имея, какой курс терапии проходит Тифани, Диана решила, что не стоит особо углубляться в его особенности, чтобы не попасть впросак. Желая как-то отвести разговор от отъезда Поля, она спросила с наигранной ноткой праздного любопытства:

— А где тетя Нора?

— Бродит где-то... — Тифани нетерпеливо вздохнула. — Она ведь не привыкла бездельничать. Она здесь всех измучила

своими жалобами на то, что ей нечего делать. Макс предложил ей составить гербарий диких цветов, растущих на острове. Так что она ушла после завтрака в самой дикой солнцезащитной шляпе, которую я когда-либо видела. Я уже подумываю, а может, она уедет вместе с тобой? Она ведь не получает никакого удовольствия от своего отдыха. Она не загорает, не купается, говорит, что слишком стара и толста для этого. Каждую минуту своего пребывания здесь она беспокоится, не случилось ли чего с ее домом. И вообще, я не понимаю, почему ее-то сюда пригласили?

— Поль думал, что она составит тебе компанию, пока ты будешь здесь осваиваться.

Только сейчас Диана поняла, что попала в искусно расставленную ловушку, на которые мама была мастерица, и разговор помимо ее воли опять вернулся в опасное русло. Тифани откинулась на спинку кресла, сузила глаза и сухо спросила:

— А ты? Ты, как я понимаю, должна была составить компанию нашему хозяину? Иначе, зачем он утащил тебя в этот каменный сарай? И почему не прошло и двадцати четырех часов, как он уже благополучно исчез? Он тебя бросил? Вы поссорились?

Всю жизнь мама подозревала мужчин во всех смертных грехах, но, к сожалению, она не могла без них. Мужское внимание было просто необходимо Тифани для поддержания своей самооценки, которая значительно пошатнулась после того, как отец Дианы поменял Тифани на более свежую красотку. Но никогда ни одному из своих многочисленных поклонников Тифани не доверяла ключей от своего сердца, которое еще было занято изматывающим душу чувством то ли любви, то ли ненависти к ее бывшему мужу.

Диана вздохнула. Нужно сказать маме то, что она желает услышать, и ни слова больше.

Она подняла чашку и неторопливо выпила ее содержимое, выигрывая время. Ее нежелание признаваться, что их отношения с Полем зашли в тупик, было совершенно непоследовательно. Ведь она хотела порвать с Полем, чтобы избежать эмоционального кризиса. Мама вполне способна это понять. Так почему бы так прямо и не сказать об этом? Впрочем, лучше без подробностей. Просто констатировать факт.

— Ты права, — сказала Диана, как можно спокойнее. — У нас с Полем был роман. — Ее рука, опускающая чашку на блюдце, дрогнула, и Диана взмолилась, чтобы Тифани не заметила ее волнения. — Но мы с ним расстались.

Эти простые слова вызвали у нее самой дрожь, пробежавшую по позвоночнику, а ее желудок неприятно сжался. В установившейся тишине она занялась рассматриванием моря, чаек, парящих над ним, отдалась ощущению солнца на обнаженных руках и длинных ногах.

— И ты рада этому? — Тифани бросила пробный камень, испытующе смотря на дочь.

Вынужденная посмотреть в глаза матери, Диана понимала, что выжать из себя улыбку просто нереально, и обошлась легким пожатием плеч. Она выудила из сумочки солнечные очки и водрузила их на нос, от греха подальше.