Уроки переносятся на завтра
Шрифт:
Откроем маленькую тайну: он мечтал стать руководителем, но пока не подобрал ещё ключей к заветной двери.
Отец Вани принадлежал к касте пролетариев. И мама его уродилась пролетаркой. Работали они на одном заводе, где, к слову сказать, и познакомились. Без малого двадцать семь лет назад. В СССР рабочие считались привилегированным сословием. Инженер получал вдвое меньше и при этом постоянно рисковал впасть в немилость за какое-нибудь неосторожное движение технической мысли. Но такая примитивная арифметика не убеждала Ваню. Он интуитивно чувствовал, что в ней
Присматриваясь к окружающему миру по мере взросления, он выяснил для себя поразительную вещь: в бесклассовом советском обществе, помимо никому не интересной интеллигенции, существовали отдельные категории граждан, которым разрешалось, скажем так, несколько больше, чем остальным. Их поведение не укладывалось в каноны, описанные Марксом и Лениным, но сами они существовали, подобно объективной реальности, данной нам в ощущении.
Ваня самостоятельно произвёл их классификацию — благо у него имелся опыт аналогичной работы, приобретённый в кружке юннатов. Получилась весьма любопытная картина.
Род «партийные работники» безусловно являлся самым «жирным» и солидным среди всех прочих. Они ездили в чёрных «Волгах» и пользовались государственными дачами. Семейство «хозяйственные деятели» рулило заводами и фабриками. Им тоже полагался транспорт, а дачи они легко могли купить себе и сами. Отряд «военные» выглядел значительно проще, и Ваня отмёл его сразу. А вот подотряд «госбезопасность» сулил немало выгод, как в плане материальном, так и в духовных пустяках. Им, законспирированным и принципиальным, позволялось подходить на улицах к врагам советского строя и предъявлять «корочки», вызывая обмороки.
И Ваня сделал для себя очевидный выбор.
Первым шагом к осуществлению замысла стало поступление в институт. Профессия его не слишком интересовала — лишь бы конкурс поменьше да народа побольше. В серой среде и выделиться легче, а количество подчинённых автоматически добавляет руководителю вес.
Едва отсидев пару месяцев в аудиториях, он пришёл в партийный комитет института и честно заявил, что без Партии не мыслит жизни.
– В армии служил?
– спросили его.
– Нет.
– Награды имеешь?
– Второе место на олимпиаде по математике в девятом классе.
– Хм. Рекомендации райкома комсомола?
– Только тренера по шахматам.
– Тогда поработай ещё, - сказали ему, - и приходи на следующий год.
Неудача не сбила Ваню с толку. После первого курса он записался в стройотряд и согласился занять там вакансию комиссара. По слухам, должность эта являлась не столько престижной, сколько хлопотной. Но он прекрасно понимал, что ему для старта необходимо заработать очки.
Стройотряд, при непосредственном участии Ивана и, даже в какой-то мере, под его идейным руководством, всё лето расчищал коровники от дерьма на северных просторах страны, а по окончании срока Ване самым вульгарным образом набили лицо. И не кто-нибудь, а свои же. Стройотряд, как тогда выражались, «пролетел». Вместо обещанных двух тысяч рублей им заплатили всего по четыреста целковых. Вот и расплачивался актив
Правда, не совсем безрезультатно. Осенью ему вручили почетный значок ЦК ВЛКСМ «Молодой гвардеец 11-ой пятилетки», и он по горячим следам побежал с заслуженной наградой к парторгу.
– В армии служил?
– Нет.
– Награды имеешь?
Ваня выложил на стол аргумент.
– Молодец!
– похвалил его парторг.
– Так держать! Приходи через год.
После этого разговора Ваня сильно озадачился и выдумал новую сногсшибательную комбинацию. Он явился к известному на весь город секретному зданию на улице Литвинова и, просунув голову в стеклянное окошечко, прошептал сидевшему там дежурному:
– Мне нужно поговорить с кем-нибудь из ваших.
– По какому вопросу?
– По вопросу государственной важности.
Его провели в кабинет на втором этаже, где под портретом Дзержинского сидел молодой человек в гражданском.
– Рассказывайте, - предложил он.
И Ваня излил ему всё, о чём знал сам, стараясь не упустить ни одной детали. И про то, как командир ССО обманом заманил в постель дочку директора колхоза. И про то, как двое студентов нашли поле с коноплей, и потом весь лагерь хохотал до утра над кучей строительного инвентаря. И про то, что назначенный в отряд доктор лечил студентов от поноса страшной смесью водки и поваренной соли. Не забыл он отметить и некоторые идеологически невыдержанные высказывания отдельных студентов, а также сдал пофамильно всех факультетских фарцовщиков, торгующих на переменах американскими джинсами.
– Молодец!
– в который уж раз Ваня услышал по своему адресу.
– Мы свяжемся с тобой в самое ближайшее время.
Потянулось ожидание. Ваня каждый день по два раза проверял почту и старался первым подбегать к телефону, когда раздавалась его трель. Но звонили всё те же приятели отца, а из почтового ящика он продолжал вынимать «Правду» и местную газету, пользовавшуюся популярностью за программу телепередач.
«Нужно быть активнее, - догадался он.
– Говорить мы все горазды, а проявить себя в настоящем деле не каждый способен».
Он записался в отряд народной дружины, где поразил командира тем, что вызывался патрулировать улицы ежедневно, тогда как всех остальных «добровольцев» приходилось буквально отлавливать сачком.
Ваня прослыл дружинником нетерпимым к нарушителям социалистического правопорядка и особенно — к трамвайным «зайцам». Он отлавливал их десятками и сдавал в опорный пункт. «Зайцев» поначалу штрафовали, но потом закончились квитанции, и Ване пришлось с охотой завязать.
Странно, но и эта его деятельность осталась незамеченной наверху.