Уроки плохих манер

Энок Сюзанна

— Вот теперь я совсем без одежды, — провозгласил он и покрывал поцелуями шею Терезы до тех пор, поката не ощутила себя клубком напряженных и возбужденных до предела нервов. А ведь на ней до сих пор оставалось платье, нижняя сорочка и туфли. Тереза нервно заерзала, ощутив под собой что-то большое и твердое. Ей захотелось посмотреть на Толли.

Перекатившись на правый бок и запутавшись при этом в юбках, она опустила глаза.

— О Господи, — прошептала Тереза.

— Повернитесь, — скомандовал Бартоломью, широко улыбнувшись. — Не хотелось бы оторвать

пуговицы на вашем замечательном платье.

О чем это он? С неохотой оторвав взгляд от Бартоломью, Тереза повернулась к нему спиной. Толли принялся расстегивать пуговицы, пока Тереза освобождалась от туфелек.

Потянув с ее плеч платье, Толли поцеловал девушку в шею.

— Вы сможете потом уложить волосы самостоятельно? — спросил он, и Тесс услышала, как его голос слегка дрожит от волнения.

— Нет. У Салли ушло на мою прическу целых двадцать минут. — И все это время Тереза торопила служанку, желая как можно скорее отправиться в Джеймс-Хаус.

— В таком случае я не стану освобождать их от шпилек, — сгорая от желания, прошептал Бартоломью.

Бартоломью продолжал покрывать поцелуями плечи и спину Терезы, расстегивая пуговки на ее платье. Потом она повернулась, их губы сомкнулись, а языки переплелись, заставив Терезу беспомощно охнуть.

— Как чудесно, — прошептала она.

Потянув девушку за руку, Бартоломью развернул ее к себе. С его помощью она освободилась от платья, которое теперь висело на талии.

— Невероятно, — эхом отозвался Толли, проведя кончиками пальцев по груди Терезы и легонько сжав соски.

Она подскочила от неожиданности и вздрогнула. Глухо застонав, Толли посадил ее к себе на колени.

— Приподнимитесь, — приказал он, потянув платье вниз.

Тереза послушалась, и уже через мгновение была совсем нагая, так же как и Толли. Окажись на его месте кто-то другой, Тесс непременно бы смутилась, но Бартоломью был так нежен и деликатен, что она пыталась запечатлеть в памяти каждое его прикосновение, каждый вздох.

— Что я должна делать? — спросила Тереза, задрожав от возбуждения, когда ладонь Толли вновь накрыла ее грудь.

— Что угодно. Я, например, поступлю так. — Взглянув на Терезу из-под густых ресниц, он наклонил голову, и его мягкие теплые губы накрыли ее сосок.

Погрузив пальцы в его взъерошенные, отливающие медью волосы, Тереза выгнулась и запрокинула голову, когда язык Толли принялся описывать чувственные круги. Святые небеса! В данный момент она ощущала себя не благопристойной леди, а необузданной, распутной и очень озорной девицей. Раз Толли смог поцеловать ее столь чувственно, то и она не оплошает. Только Терезе совсем не хотелось останавливать Толли теперь, когда он ласкал ее вторую грудь.

Когда же он захотел вновь поцеловать ее, Тереза упёрлась руками в его плечи. Она бы сама не смогла сдвинуть его с места, но Бартоломью не стал сопротивляться и послушно лег на спину.

Тереза прижалась к нему, крепко обняла. Она покрыла поцелуями щеки Толли, поросшие колкой щетиной, пульсирующую у основания

шеи жилку и рваный шрам. Бартоломью содрогнулся всем телом, но Тереза продолжала его целовать. Через мгновение Толли немного расслабился. Теперь, когда ей было с чем сравнить, Тереза чувствовала себя такой же пьяной, как и вчера ночью, только головокружение было сильнее, а тело казалось невесомым, будто она плывет по воздуху в горячечном тумане.

— Сядьте на меня, — попросил Толли, приподнимаясь, чтобы поцеловать девушку.

Господи, Господи! Дрожа всем телом, Тереза послушалась, и та интересная часть тела Толли, существование которой она обнаружила лишь недавно, тепло коснулась внутренней поверхности ее бедра.

Сев, Бартоломью заглянул Тесс в глаза.

— Я хотел бы все сделать правильно, — произнес он, не переставая гладить ее кожу, как если бы не мог удержаться от прикосновений. — Но сейчас я немного стеснен в движениях.

— Вот как? Я не заметила.

— Это неудивительно. — Бартоломью снова поцеловал Терезу, обхватив одной рукой ее лицо, а другой коснувшись живота. — Слушайте меня, — еле слышно произнес он. — Поверьте, с каждым разом вы будете получать все большее наслаждение.

— Все это и так чудесно. Бартоломью улыбнулся:

— Только, пожалуйста, постарайтесь не кричать, иначе нас обоих ждут проблемы.

Начав медленно опускаться, Тереза почувствовала, как кончик тугой плоти Бартоломью погрузился в ее лоно. Ощущение… не поддавалось описанию. И почему она должна кричать?

Толли взял ее за бедра.

— Есть другие способы сделать это, — продолжал он, — но я не хочу ждать, черт возьми. — Толли медленно приподнялся, одновременно нажав ладонями на бедра Терезы.

Тесс почувствовала преграду, а потом резкую боль. Однако прежде чем она успела вскрикнуть, Толли погасил крик поцелуем. Тереза вцепилась в плечи затихшего на мгновение Бартоломью. Боль начала угасать, уступив место наслаждению.

— Святые небеса, — пробормотала Тесс, выгибаясь.

— Мм… Двигайся вместе со мной. — Толли инстинктивно перешел на ты, прижал ее к себе, погружаясь еще глубже в гостеприимное лоно. Раскачиваясь взад и вперед, Тереза не могла произнести ни звука, лишь постанывала в такт ритмичным движениям мужчины.

Обхватив бедра Терезы, Толли начал двигаться быстрее. Мышцы на животе Терезы болезненно сжались, приближая ее к вершине того, что она не могла описать, но в чем отчаянно нуждалась. Погружения становились все быстрее и глубже, и наконец чувства и ощущения Терезы хлынули через край мощным потоком. Глухо застонав, она погрузилась в раскаленную добела пульсирующую пучину наслаждения.

Уткнувшись лбом в плечо Терезы и крепко прижимая ее к себе, Бартоломью дышал часто и прерывисто. А потом он откинулся назад, увлекая Терезу за собой. И вот теперь она лежала опустошенная у него на груди. Она-то, глупая, считала верховую езду самым приятным времяпрепровождением на свете. Но теперь обнаружила, что существует нечто гораздо более восхитительное.