Уроки плохих манер
Шрифт:
— Я… я приехала не для того, чтобы отвлекать тебя от работы, — вымолвила она, застонав, когда руки Толли скользнули на ее бедра. Тереза ощутила его возбуждение, и у нее едва не подкосились ноги.
— Глупышка, — возразил Бартоломью, покрывая поцелуями ее шею. — Ты меня спасаешь. Иначе я просто выбросился бы в окно.
— Толли, не смей так шутить! — Тереза ударила Бартоломью по плечам. Он отступил на шаг назад, прервав поцелуй, и этого хватило, чтобы она собралась с мыслями. — Что за глупости?
— Я просто образно выразился. — Толли
— Жестоко то, что с тобой произошло.
Толли кивнул.
— А я хочу стереть это из своего сознания хотя бы на минуту.
Тереза подняла руку, чтобы развязать узел на его галстуке.
— В таком случае я, возможно, все же смогу помочь. Толли улыбнулся, и его лицо просветлело.
— Я надеялся, что ты это скажешь. — Толли повернул ключ в замке, запирая дверь.
— Я не знаю, сколько у нас времени, — торопливо произнесла Тереза. — За мной может прийти Салли. Да и бабушка тоже здесь.
— В таком случае придется поторопиться. — Бартоломью убрал руки Терезы со своего жилета. — Не станем тратить время попусту. Если я не овладею тобой сейчас же, то попросту сойду с ума.
Они упали на пол в сплетении тел, не в силах больше сдерживаться. И если до этого Толли действовал осторожно и неспешно, то сегодня все было по-другому. Схватив подол платья Терезы двумя руками, он с силой рванул его вверх. А затем перевернул девушку на спину и, склонившись над ней, запечатлел на ее губах глубокий, обжигающий поцелуй.
Каким-то образом Толли удалось опуститься на здоровое колено меж бедер Терезы и стянуть с себя брюки. Тесс же совсем потеряла голову. Она не могла отвести взгляда от напряженной плоти Бартоломью. Более явного свидетельства его желания и придумать нельзя.
— Я так хочу тебя, — глухо пробормотал Толли, погружаясь в теплое гостеприимное лоно.
Охнув, девушка обняла ногами его бедра и слегка приподнялась, по мере того как Толли проникал все глубже и глубже, двигаясь все быстрее. И вот уже Тесс не могла дышать, понимать что-либо, мыслить здраво. Внезапно она содрогнулась всем телом и прильнула к груди нависавшего над ней мужчины.
— О Господи, — простонала она.
Глаза цвета виски, глядящие на Терезу, заволокло страстью.
— Моя, — прошептал Бартоломью, наклоняясь, чтобы еще раз поцеловать Тесс. — Скажи, что ты принадлежишь мне.
— Всем сердцем, дорогой, — выдохнула Тереза, зарываясь пальцами в густые волосы Толли.
Бартоломью со стоном подался вперед в последний раз, а потом упал на ее грудь. Тяжело и прерывисто дыша, оба лежали так еще несколько минут.
— Вот теперь я чувствую себя гораздо лучше, — с улыбкой промолвила Тереза.
Приподняв голову, Толли согласно кивнул.
— Хоть мы проделали это и не слишком изящно, но должен с тобой согласиться. — Он нежно поцеловал ее в губы. — В следующий раз я буду раздевать тебя очень
— Звучит многообещающе.
— Уж я постараюсь! — Приподнявшись, Бартоломью сел подле Терезы. — А теперь я буду весьма удивлен, если кто-нибудь не постучится в дверь сию же минуту.
Тереза со смехом поднялась на ноги. Господи, да она даже не сняла туфли. Девушка опустила подол платья, пригладила его и подвинула Толли стул.
Бартоломью, выпрямившись, застегнул брюки. Все утро он не мог ни за что взяться, потому что думал о Терезе. А если быть до конца честным, то мысли о ней мучили его уже на протяжении многих недель. По крайней мере теперь он спокойно доживет день.
Двигаясь так быстро, как только мог, Бартоломью отпер дверь, чуть приоткрыл ее, а потом придвинул стул к столу, за которым сидел на протяжении последних нескольких дней. Проходя мимо Терезы, он, однако, не удержался от еще одного поцелуя.
— Как далеко ты продвинулся? — спросила она, прижавшись к нему.
— Я остановился на том, как мой отряд последний раз патрулировал дорогу. А предварил это рассказами о «душителях», слышанными мною. — Бартоломью обмакнул перо в чернила, а потом снова положил его на стол. — Если честно, больше о моей жизни в Индии писать нечего. Да и читать об этом будет неинтересно.
— А меня история твоей жизни очень волнует.
— Ты единственная в своем роде. — Бартоломью вновь посмотрел на полуисписанный лист бумаги. — Ведь идея состоит в том, чтобы как можно больше людей прочитали это. — Он помахал в воздухе тонкой стопкой бумаги. — А не в том, чтобы сделать из меня писателя. Более того, книга, написанная мною, еще раз докажет, что гораздо лучше мне удается скакать верхом и стрелять, нежели излагать мысли на бумаге.
Тереза с минуту смотрела в окно.
— Ты сказал, что у Соммерсета есть связи с издательствами.
— Верно. Но скучный материал вряд ли заиграет яркими красками, будучи напечатанным.
— А у герцога есть связи в «Лондон таймс»?
Бартоломью взглянул на Терезу:
— Ты хочешь сказать, что я могу выпустить свое сочинение в виде серии рассказов?
— Или опубликовать в кратком виде в качестве передовицы. Все будут знать, что ее написал ты, но это не важно. Ведь ты хотел донести свое мнение до широких слоев населения.
Бартоломью улыбнулся:
— Кажется, я уже говорил тебе, насколько ты умна. Тереза пожала плечами, и в ее серо-зеленых глазах заплясали озорные искорки.
— Услышать подобное еще раз совсем не помешает.
— Ты обладаешь выдающимся умом, моя дорогая.
— Спасибо.
Бартоломью неторопливо собрал листки бумаги, устилающие стол и подоконник.
— Если от меня требуется лишь передовица, то я практически закончил. — Толли передал Терезе одну из двух стопок. — Я почту за честь, если ты прочитаешь это, а потом выскажешь свое мнение. Второй экземпляр я отвезу Соммерсету. Посмотрим, что скажет он.