Уроки верховой езды

Груэн Сара

— А где ее можно достать?

— Мы покупаем у оптовых поставщиков товаров для красоты и здоровья, но у вас навряд ли это получится. Тут требуется лицензия.

* * *

На мое счастье, владелец фирмы соответствующих товаров «Елена Троянская» вопросами лицензий не особенно озабочен.

Войдя в контору, я сообщаю ему, что мне требуется четыре тюбика краски «Шварцкопф 0-88». То есть ясно как божий день, что я не для парикмахерской их покупаю,

но он только спрашивает, не нужен ли мне еще и проявитель.

— А что это такое? — спрашиваю я.

Тем самым я вручаю ему улику номер два. Впрочем, я уверена, ему наплевать. Я уже поняла, что сделка ему важней дурацких бумажек.

— Это такой катализатор, чтобы краска лучше держалась, — говорит он.

Я понимаю, что не ошиблась. Он снимает с полки три небольшие коробочки.

— А из чего он состоит?

— В основном из перекиси водорода. Бывает трех степеней концентрации. — И продавец выкладывает коробочки на прилавок передо мной. — Вот, вам еще кое-что понадобится…

Запустив руку в открытую коробку, он вытаскивает ворох резиновых перчаток. Я не обращаю внимания — рассматриваю коробку с проявителем.

— Перекись… Кожу раздражает небось?

— Может вызвать раздражение, если кожа очень чувствительная, но у большинства людей обходится без проблем.

— А если не применять его, что будет?

— Если волосы вроде ваших, окрашивание произойдет все равно. Если свой цвет темнее — можете с таким же успехом спустить денежки в туалет. Всегда лучше для начала волосы обесцветить.

— Ну и отлично, — говорю я. — Раз так, беру только краску.

— Вы уверены? По мне, взяли бы лучше десятый номер. Он и обесцветит немного, и волосы не пересушит.

— Нет, только краску. — И я подталкиваю тюбики «Шварцкопфа» к кассовому аппарату.

Кажется, он оскорбился, что я не последовала совету. Я это вижу по его лицу — брови вскинуты, губы поджаты. А еще он подчеркнуто избегает смотреть мне в глаза. Ну и что? Какое это имеет значение — краску-то я заполучила.

* * *

Возвращаясь домой, я чувствую, как понемногу отступает паника. Не знаю, остановила ли я неотвратимую колесницу судьбы, но палку в колесо сунула определенно.

По пути я заглядываю в конюшню, навещаю Гарру в его деннике. Он успел улечься в опилки — которых у него, естественно, полных три мешка, — но при виде меня тотчас поднимается на ноги.

— Прости, малыш, — говорю я и целую бархатный нос, тянущийся ко мне сквозь отверстие над кормушкой. — Лежал бы себе спокойно.

К стене возле денника привинчен небольшой деревянный ящик. Я поднимаю крышку и до времени закидываю туда пластиковый пакет с тюбиками.

—

Это тебе подарок, малыш, — говорю я, обращаясь к принюхивающемуся носу.

Я почесываю нежную кожу у него на подбородке, а он забавно шлепает губами.

— Прости, — шепчу я, — это не совсем конфетка…

И последний раз целую его.

— Завтра обязательно принесу, обещаю. Если будешь хорошо себя вести во время одного особенного купания, все мятные конфетки будут твои…

* * *

— A-а, это ты, — говорит Жан Клод, когда я наконец появляюсь у него в комнате.

Не знаю, почему мне не пришло в голову постучать. Не пришло вот — и все. По счастью, он, кажется, даже не особенно удивился.

— Ага, я. И очень голодная.

Я прохожу и плюхаюсь на его диван. Потом оглядываюсь и спрашиваю:

— А Ева где?

— Поужинала и упорхнула, — отвечает он, делая неопределенный жест. — Подростки…

Я смеюсь. После денька вроде сегодняшнего здоровая доза общения с Жаном Клодом именно то, что мне требуется.

Он стоит у окна, глядит через двор на наш дом. Он успел сменить бриджи на джинсы. Еще на нем темно-красная спортивная рубашка с короткими рукавами, заправленная в брюки и перехваченная кожаным ремнем.

— Успешно свои дела сделала?

— Вполне. А ты свои?

Он смотрит на меня озадаченно. Приходится напомнить:

— Я про ужин.

— Ах да! — Он хлопает в ладоши. — Ну конечно. Тысяча извинений. Для начала — вино. Потом — холодный сливочно-овощной суп. Вишисуаз называется. Знаешь, Ева очень мне помогла. Из нее отличная кухарка получится. Она понимает еду…

— И что, ингредиенты для этого… вишисуаза… у тебя прямо так дома нашлись?

— Конечно. А ты думала, чем я обедаю — макаронами с сыром?

Я попросту очарована.

— Погоди. Так ты сказал, что Ева у меня неплохо готовит?

— Да.

— А не привираешь?

Жан Клод направляется в кухню, но при этих словах останавливается и смотрит на меня.

Опаньки. Он, кажется, начинает думать, что я очень скверная мать и цены не знаю своему детищу. Я пытаюсь исправить положение:

— Я просто, скажем так, немного удивлена. Если кто и научил ее готовить, так точно не я.

— Не умеешь готовить?

— Не особенно хорошо, — говорю я.

У меня есть веские причины не посвящать его во все подробности моего недавнего поварского фиаско.

Жан Клод все стоит на месте, задумчиво пощипывая усы.

— Ну ладно, — говорит он таким тоном, будто прощает меня. — Что с тебя взять, ты же не француженка.

И скрывается на кухне, а я хохочу в голос.