Уроки зависти
Шрифт:
Она никого не предупредила о своем приезде – точнее, о своем возвращении, – поэтому не знала даже, в Москве ли Сашка. Может, на гастроли укатила; ее певческая карьера складывалась, насколько Люба знала, успешно.
Так оно и вышло: Сашки дома не оказалось. Дверь Любе открыла Кира.
– Ничего себе! – воскликнула она. – Ты когда приехала?
– Только что, – нетерпеливо ответила Люба.
Впрочем, Киркин вид подействовал на нее умиротворяюще. Волосы у нее все так же торчали во все стороны, как перья у взъерошенной курицы, и каждое слово она по-прежнему
Было в этом что-то до того родное, что у Любы даже сердце сжалось.
– А Сашка где? – спросила она, проходя в прихожую.
– В Кофельцах.
– Одна?
– Не знаю, – удивленно ответила Кира. – Она мне что, докладывает? Ты бы лучше спросила, как это она в Кофельцы зимой поехала. А у нас там печку сложили! Посередине дома, на две половины, дверцы и к нам, и к вам.
Кира сказала «к нам и к вам» как само собой разумеющееся, хотя дача принадлежала только Тенета и Иваровским; Люба с мамой не имели к владению никакого отношения. Но Люба жила на этой даче всю жизнь, и Кира не задумываясь сказала то, что есть.
«А она всегда так и говорила, – подумала Люба. – Почему я раньше не замечала?»
Но надо было не размышлять на отвлеченные темы, а добраться до Сашки, и поскорее. После всего, что произошло в последний месяц, любое промедление казалось Любе никчемным.
Сильно уплотнилось ее время и от плотности событий совсем с другой скоростью пошло.
– Кир, а ты что здесь делаешь? – все-таки спросила она.
– Диплом пишу. У меня диплом по лингвистике, а в ней большой элемент математики, а у Сашкиного папы по математике такие книги есть, что и в Ленинке не найдешь. Никогда не думала, что опять математикой придется заняться, – вздохнула Кира. – У нас же все гуманитарии, я всегда на Федьку с ужасом смотрела: как он, бедный, всю жизнь с этими интегралами мучается?
«И по Федору Ильичу ведь я страдала! – вспомнила Люба. – И что люблю его, думала. Как все это могло со мной быть?»
Она словно заново знакомилась с собой прежней и прежнюю себя не узнавала. Какими мелкими, ничтожными были ее чувства! Зависть, влюбленность… Зависть вообще гроша медного не стоила – когда любовь заполнила ее душу, никакой зависти не осталось и помину. Ей просто перестало хватать в ее душе места.
А влюбленность… Люба вспомнила, как в шестом классе гуляли по партам вопросники, на которые все девчонки старательно отвечали. Любимый вопрос был: «Как отличить влюбленность от любви?» Все писали длинные объяснения, которые выглядели чересчур сложно и сомнительно.
Теперь Люба не понимала, что в этом вообще сложного. Любовь оказалась так убедительна, что перепутать ее невозможно было ни с чем.
– А Царь в Гарварде уже, знаешь? – сказала Кира.
– Не-а, – покачала головой Люба. – Нравится ему?
– По-моему, да. Мы с ним через Интернет переписываемся. Это, знаешь, такая интересная штука! Ты в компьютер пишешь, а он в ту же секунду в своем компьютере все читает. Мне этого не понять! – засмеялась она. – Я, честно говоря, даже про электрический ток не понимаю, как он по проводам может течь.
«Почему я ей
С этим еще следовало разобраться, и не так-то просто было разобраться с тем, что осталось в Любином прошлом.
– Сашка скоро приедет, – сказала Кира. – Хочешь, прямо здесь ее жди. Я буду математику конспектировать.
«А ты пока квартиру убери», – подумала бы та, прежняя Люба.
Но Любе нынешней противно было даже вспоминать о том, что она могла подобным образом о Кире думать.
«Все-таки с образцовостью моей выходит перебор, – усмехнулась она про себя. – Хоть в пионеры заново вступай. Или их уже не бывает?»
Кирка отправилась в кабинет, а Люба в кухню. На отсутствие воли она никогда не жаловалась, но сейчас не знала, как выдержать ожидание.
Она села за стол, привычно провела пальцем по его поверхности слева – там, где Сашка вырезала несколько нот на нотном стане, когда начала учиться музыке. Это была какая-то мелодия, но Люба так и не запомнила какая.
Она положила голову на руки, замерла. Скрипнула дверь – в кухню вошла Кира.
– Люб, – сказала она, – ты какая-то не такая. Ты с мужем поссорилась, да?
– Нет, Кир. – Люба покачала головой. – Я от него ушла.
– Да ты что! – ахнула Кирка. И тут же догадалась: – Менталитеты не совпали?
– Не совпали, – кивнула Люба. – У него гораздо лучше оказался менталитет. Серьезнее.
– Ну, это известно, – хмыкнула Кира. – Например, Мандельштам писал в виде совета соотечественникам: «Есть между нами похвала без лести, и дружба есть в упор, без фарисейства. Поучимся ж серьезности и чести на Западе, у чуждого семейства».
– Это да, – сказала Люба. – Серьезности и чести у них хватает.
– Ты, наверное, в кого-нибудь влюбилась, – с авторитетным видом заключила Кира. – Я сразу заметила.
Люба не выдержала и прыснула. У Кирки никогда в жизни не было ни единого ухажера. Сама она, может, и влюблялась, но чувства свои выказывать опасалась – наверное, боялась, что объект любви ее просто засмеет. И пожалуйста, сразу заметила, оказывается!
В прихожей раздался звонок.
– Ну вот, Сашка приехала, – сказала Кира. – Ключ, как всегда, забыла. Интересно, что бы она делала, если бы я домой уже ушла?
– Зашла бы к тебе за ключом, – разъяснила Люба. – Сиди, я открою.
Она прошла в прихожую, повернула кругляшок замка. Это был очень старый и очень надежный английский замок; они с Сашкой, когда болели, не ходили в детсад и оставались одни дома, не раз пытались его раскурочить, но им это так и не удалось.
Вся эта квартира была наполнена воспоминаниями, и только теперь она понимала, как бережно держат они ее сердце.
Люба открыла дверь.
Она хотела сразу же, с порога, спросить у Сашки, где ей искать Саню. Она уже открыла рот, чтобы об этом спросить, – и замерла с открытым ртом, как дурочка из переулочка.