Урусут
Шрифт:
– Догоняют!
Плотницкий сын обернулся – ряды татарвы в алых плащах – а это боевой порядок! – споро нагоняли маленький отряд. Да, видно очень нужен Тохтамышу талисман Увечного. Купил не только Ризвана, но и Усмана. Прошли с обратной стороны вдоль Черного моря, устроились неподалеку, и только ждали, когда эмир отправится с основными силами в поход, оставив позади ценный ящик. Наверное, Усман и подкинул записку Ризвану, чтобы в последний момент перед походом устроить казнь и тем самым задержать отряд. Он и
Поднимались выше и выше, наконец, кони уже не могли идти.
– Спешиться! – приказал Олег. – На скалы – своим ходом!
Снег кружился, лип к лицу, не видно было ни черта. Кряхтя, полезли вверх. И тут посыпались стрелы. Отвыкнув за время необременительной службы по охране талисмана от настоящих боев, ратник растерялся. Они ведь – без всякого прикрытия, хоть и стреляет недруг вслепую!
Вслепую, но раздался один крик, другой, пока Белый Лоб не увидел расселину и не крикнул своим, чтобы лезли в нее. Всех вместе оказалось пятеро.
– Как фазанов, перестреляют, – завыл Фарид.
– Сначала я тебя сам зарежу, – сказал Салават, – если не перестанешь стонать. Что будем делать, Палван?
– Подыхать! – ответил начальник. – Молитесь Аллаху, чтобы снегом вообще все запружило – тогда под его покровом незаметными пройдем выше и спрячемся, пока от Тимура помощь не придет.
– А если гнусные предатели поставили заслон? – предложил версию Камал. – Если перехватили Ильгама?
– В таком случае ты говоришь с мертвецами, – усмехнулся древоделя. – Ну, ветерок, давай! Сильнее! Еще сильнее!
Снег уже сыпал вовсю, попадал за шиворот, в сапоги, резко похолодало. Олег поднял голову к небу – и поразился: для звезд вроде еще рано! Но это не звезды – редкие проблески света в начавшейся снежной буре.
– Бе-е-е-лый Ло-о-об! – вдруг раздалось снизу. – О-о-оле-е-ежка! Не губи себя! Спускайся к нам!
– Туглай!!! – заорал опешивший плотницкий сын, высунувшись из расселины. – Ты какого хрена здесь делаешь?!
– Выполняю задание! Иди вниз, приноси Камень! Он не стоит твоей жизни!
– А жизней моих людей?
– Милосердный хан Тохтамыш всех вас отблагодарит золотом!
– Сдадимся, а? – у Фарида забегали глазки. – У меня мать больная, шесть маленьких сестер… А старший брат недавно погиб в Мазандаране! И… – тут он уже хрипел: Салават вонзил ему в горло кривую арабскую саблю и вынул лезвием вверх, выпустив фонтан крови.
– Прости, Палван, – пояснил он, встретив удивленный взгляд предводителя. – Я давно хотел это сделать. Все равно он нам не считался другом. И помощи никакой.
– Угу, – кивнул ратник. – Полезли выше. Только тихо, как мышки. Сейчас только передам пару слов… – Он приподнялся из укрытия по грудь и прокричал: – Туглай!
– О!
– Слышал русскую сказку про Колобка?
– Нет! Монгольскую слышал – про волшебную
– А про крепкий щит?
– Олег, не храбрись! Голова твоего гонца уже лежит отдельно от тела! Подмоги не будет! Я все просчитал! Помни – лучше тебя только я!
– Ну и поднимайся, проверим! – кричал древоделя, видя, как все дальше и дальше отползают его ребята. – Скрестим сабли, Бог нас рассудит!
– Эй, ты сам говорил – у нас разные боги! Не глупи! Я не хочу тебя убивать! Ты мне дорог, как сын!
– То же мне, папашка! Катись к Эрлику, баран! – и тут же втиснулся в дно расселины. Стрелы упали разом, один залп, другой – с каждым выстрелом брали левее и левее, чтобы покрыть как можно большую площадь. Пройдя один круг, пошли на второй. Когда красная монгольская стрела пробила пустой изогнутый носок левого сапога, он понял – пора.
Полез прямо вверх, зная, что никто не ждет от убегающего такой наглости. Если прячешься, спутники не нужны. Салават, Камал и Саид – крепкие ребята, сами разберутся, что к чему. А Камень в суме. Если уж Тимур его лишится, то только не для того, чтобы Тохтамыш им забавлялся.
Цеплялся руками за выступы, подтягивался, находил под ногами опору и толкался дальше. Белый Лоб уже ползал по горам во время боев с ассасинами. Вот только не ледяным. Руки жгло, рывки ветра пытались сбросить его вниз, снег залеплял глаза, уши, замерзал на ресницах. Отнять руки от выступов нельзя – тут же полетишь вниз. Полз и полз, пока почти отвесная стена не перешла в пологую, по которой можно постараться даже бежать. Так он добрался до горизонтальной площадки, плюхнулся отдышаться. Но не прошло и нескольких минут, как он вдруг услышал сурен глоток так в пять.
Вскочил на ноги, вынул саблю – так и есть: несутся с вытаращенными глазами четверо смелых, а за ними, хихикая, бодро вышагивает Туглай. На четверых затратил минуту, хотя последнему не смог пробить броню – пришлось в лицо колоть. Труп в алом плаще упал под ноги.
– Я так и знал, – сказал мин-баши, – слабая у тебя сейчас рука. Разжирел без битв на хлебной службе – эх, как морда-то разошлась!
– На себя посмотри, – ответил запыхавшийся Олег. – Вельблюд – и тот красивей.
– Ага! – захохотал Туглай и присел, подогнув ноги.
Присел и ратник.
– Зачем друг друга убивать? – поднял открытую ладонь арактырец. – Наша дружба старше, чем твоя с Тимуром.
– Особенно если учесть, что ты убил моих родителей.
– Русские говорят: кто старое помянет, тому глаз… Забыл. «Выколоть»?
– «Вон».
– Ну, «вон». Тем более, я не знал, что это твои родители. И не лично я их к предкам отправлял.
– А по твоему приказу.
– По моему приказу ты остался живой. Иначе бы изрубили на куски. Э, ну хватит! Ты же говорил, что простил меня!