Усатое наследство Изабеллы
Шрифт:
Базиль помолчал немного, прежде чем продолжить.
— Когда я покидал дом и отправлялся в путешествие по поручению отца, то попрощался с родителями и пообещал им, что как только завершу дела, сразу вернусь.
Я запомнил их, держащимися за руки и смотрящими друг на друга влюблёнными глазами. Несмотря на то, что их брак был договорной, они жили душа в душу и нежно любили друг друга.
На быстроходной шхуне я удачно добрался до западного побережья. Как только спустился на берег, немного передохнул и сразу занялся поручениями отца.
Дела
Разделяя горе отца, я скорее отправился домой. И не передать мой шок, который я испытал, когда вошёл в родной особняк и не узнал его.
Вся прислуга сменилась. Даже дворецкий, горничные и кухарки, которые работали у нас с моего рождения, ушли. А самое омерзительное… — Базиль сглотнул, вспоминая прошлое. — Меня, как хозяйка дома, встретила Маргета, нагло заявив, что она — кузина моей матушки и теперь моя мачеха.
Я не поверил ей. Мой отец даже по правилам приличий должен был держать ещё полгода траур и уж никак не жениться. Чувствуя подвох, я потребовал разговора с отцом.
Меня проводили в его кабинет, который оказался пустой, и заперли. А потом, как трусы, через замочную щель сообщили, что отца тоже не стало. Предчувствуя смерть, он пожелал скорее жениться, чтобы не оставить любимую женщину без признания.
Я не верил ни единому их слову. Пытался выломать дверь, но на меня обрушилась невыразимая сонливость, и я потерял сознание.
Очнулся в узкой клетке в подвале, в центре колдовского круга, в котором мраковым огнём сияли странные символы.
Маргета провела ритуал, чтобы остановить моё сердце, но матушкин оберег не дал ей этого сделать. Я обратился в кота.
Маргета впала в ярость. Она хотела выставить дело так, что я умер во сне. А не вышло. Тогда она лишила меня памяти и приказала крысиному лакею утопить.
Я застыла, представляя этот ужас, который пришлось пережить моему другу.
— Мне повезло, что мешковина оказалась старой. Я разодрал её когтями и протиснулся в дыру. Я спасся, добрался до деревни, попросил помощи. А меня чуть не забили кольями, приняв за мраково отродье. И только попав к твоей сумасбродной тётушке Абигайль, я нашёл приют и понимание.
Она же посоветовала мне пока затаиться, попытаться вспомнить о своей жизни хоть что-то и уже потом что-то делать.
Только как я ни пытался вспомнить прошлое, оно не желало возвращаться. А потом тётушка Абигайль заболела и, пожалев меня, завещала тебе вместе с мельницей.
— Но почему мне? — спросила я. — И почему только мельница, а не домик?
— Меня тоже удивило её решение, но тётушка сказала, что ты добрая милая девочка. И что… — Он посмотрел на меня, вскинув бровь, как обычно делала тётушка Абигайль, — так надо, и что когда-нибудь я пойму почему.
— Ты? — уточнила я.
— Да. Именно я.
— Не понимаю, —
— Знаешь, Изабелла. Мне кажется, что у тётушки был дар предвидения.
После слов Базиля я вспомнила, как мама говорила, что тётушка Абигайль не иначе как ведьма и напророчила нам беды. Однако теперь, я скорее склонна думать, что тётушка видела мамин характер и догадывалась, что до добра он не доведёт.
Однако же мне вспомнилось также, что тётушка и раньше отказывалась продавать мельницу, когда папа нашёл хорошего покупателя. Жаль, я не успела спросить у неё, что она хотела этим сказать мне, а теперь уже и не спросишь.
— Хорошо, что всё хорошо закончилось, — вздохнула я. — Ты снова человек.
— Но я всё так же, Изабелла, нуждаюсь в верном друге. Мне предстоит непростой путь — доказать, что я — Базильверд ди Брасс и вернуть наследство.
— Я помогу тебе всем, чем смогу.
Он улыбнулся, и у меня ёкнуло сердце.
— Я никогда не забуду твою доброту, дорогая Изабелла.
Мы обыскали несколько комнат. Нашли пожелтевшую от времени бумагу и высохшие чернила. После чего Базиль написал несколько писем и вручил их мне.
— Изабелла, что бы ни случилось, не возвращайся в особняк, пока не увидишь меня лично, и пока я сам не скажу, что здесь безопасно. Понимаешь?
— Мне лучше остаться с тобой! Ты совсем один! — я не хотела покидать друга. Но он положил руки на мои плечи, посмотрел мне в глаза и произнёс:
— Я один, пока все думают, что я сгинул в путешествии. Но если ты передашь письма, жадные слуги не посмеют мне ничего сделать.
— Меня не выпустят из особняка.
— Выпустят, если скажешь привратнику тайной слово.
— Я сделаю так, как ты скажешь.
— Тогда не медли, скорее покинь этот особняк, где всё пропахло колдовством и предательством.
Я спрятала письма на груди под платьем, оделась и с грохочущим сердцем подошла к воротам.
— Куда собралась? — рявкнул привратник, загораживая дорогу.
— Мне миледи позволила. Проявила милость, потому что мама заболела, — я расправила плечи и произнесла: — Соргерена ботере.
— Хм… — За несколько мгновений, что он буравил меня маленькими глазками, мне стало жарко от волнения. — Надо же, поумнела. А то всем крови попила. Будешь и дальше умной, заживёшь хорошо. Иди. И возвращайся вовремя, иначе миледи огорчится. И будет худо.
— Конечно, я не хочу злить миледи, — улыбнулась я, протиснулась мимо привратника и ворот и побежала ловить извозчика.
В этот вечер мне предстояло совершить несколько важных поездок и передать письма Базильверда ди Брасса нескольким влиятельным вельможам, верным родственникам и друзьям семьи, чтобы все знали: единственный наследник графа вернулся и готов объяснить, что случилось с ним и его семьёй.
До поздней ночи я ездила по адресам и разносила письма.
Я думала, что мне придётся пробиваться, уговаривать принять письма, но стоило упомянуть имя ди Брассов, передо мной открывались все двери.