Ущелье Батырлар-джол (журн. вариант)

Студитский Александр Николаевич

— Тараксакум гигантеум! — торжественно произнес Павел.

И сейчас же торопливо стал отстегивать лопатку, висящую у него на поясе.

Первым опомнился Борис.

— А Женя? — спросил он с испугом.

Они осторожно посмотрели друг другу в глаза.

Павел вытер рукавом пот с внезапно побледневшего лба. Глаза его остановились. Но он продолжал нетерпеливо отстегивать лопатку. Какая-тo пуговица упорно не поддавалась, но рванул и освободил лопатку от чехла. Протянув ее Борису, твердо сказал:

— Я пойду, а ты копай, но осторожно, не повреди корень.

С этими словами он сбежал с крутого подъема, низко пригнувшись. Борис посмотрел вслед его коренастой фигуре, тo появляющейся на высоких местах, то скрывающейся в лощинах,

и принялся за работу.

Почва была чрезвычайно плотной. То и дело камни звенели под лопатой, затрудняя освобождение корня. Земля была разрыта на глубину полуметра, а корень, сильно ветвящийся, мощный, все еще сидел в почве. Борис выпрямился, чтобы немного передохнуть. Было невыносимо жарко. Он сбросил свой рюкзак. Отстегнул от пояса фляжку. Налил немного воды в стаканчик. Прислушался. Далеко-далеко раздался протяжный крик Павла:

— Женя-аа…

Скалы повторили несколько раз:

— Аа… аа… ааа… аа… аа…

И в это мгновение до слуха Бориса донесся громкий треск. Последовала короткая пауза. Затем раздался мягкий удар о почву. Борис оглянулся — и стаканчик вывалился у него из рук от неожиданности и испуга.

Не далее как в десяти метрах от него, среди удивительных растений, размерами которых он полчаса назад восхищался, в безмолвной неподвижности застыло гигантское чудовище. Прямо на Бориса было обращено огромное рыло с пастью шириной около полуметра, над которой на зеленой блестящей коже четко вырисовывались круглые ноздри, а над ними — выпуклые бессмысленные глаза с большими черными зрачками. Висящая над рылом складка мерно поднималась вверх и вниз в такт дыхательным движениям животного.

— Женя-аа… — опять едва слышно донеслось до слуха Бориса. И скалы ответили:

— Аа… аа… ааа…

Глаза животного смотрели на Бориса невидящим взглядом.

В них не было никакого проблеска, никакого намека на сознание.

"Низшая форма жизни" — привычно отметил мозг Бориса, и сейчас же мелькнувшая мысль растворилась в ощущении нестерпимой тяжести ожидания. Он не двигался. Перед его глазами едва заметно от слабого дуновения ветра качался желтый, неестественных размеров цветок. Протекло еще мгновение. Обострившийся слух Бориса уловил в воздухе сильное жужжание. Цветок закачался сильнее — на него опустилось огромное насекомое. В глазах Бориса мелькнули черные и желтые поперечные полосы, и в тот же миг, раньше чем он успел понять, что это такое, гигантская пасть раскрылась, на солнце блеснула желтовато-розовая лента, и, звонко хлопнув челюстями, пасть закрылась. Насекомое исчезло.

"Так ведь это же лягушка!"

Он продолжал стоять, устремив взгляд в бессмысленные глаза чудовища. Теперь Борису отчетливо были видны яркозеленые лапы с широкими перепонками между длинными пальцами, раздутые бока, спина с бледножелтой продольной полосой посередине… Он хорошо знал, что только движущиеся предметы привлекают внимание земноводных, и сохранял полную неподвижность, хотя мышцы его уже начинали болеть от неестественной позы. Бориса удивляло вдруг нашедшее на него спокойствие, словно определение этого животного облегчало положение. Он вспоминал, чем питаются лягушки… В воспоминаниях не было ничего утешительного. Озерные лягушки — хищные животные. Обычная их пища насекомые. При случае они не брезгают и мышонком. Наблюдали, как крупная лягушка совершила удачное нападение на неосторожного воробья. "А сейчас еще более крупная лягушка совершит нападение на человека", подумал Борис с горьким юмором, чувствуя, что силы оставляют его.

И в этот момент в воздухе снова послышалось громкое жужжание. Борис поднял глаза. Свет неба закрылся исполинским силуэтом — и чудовище пронеслось над его головой, со свистом разрезав воздух своим телом.

Позднее Борис не мог вспомнить, что было дальше, — несколько мгновений выпало

из сознания. Он с удивлением почувствовал себя бегущим сквозь заросли сушняка, услышал громкий треск сухих стеблей под ногами и свое тяжелое, прерывистое дыхание, но не мог уже остановить свое тело, гонимое первобытным страхом, выключившим сдерживающие центры. Он бежал, не разбирая дороги. Просветление наступило под влиянием yсталости. Уже ноги перестали его нести. В голове шумело. Он сел на землю, хватая ртом воздух, и пришел в себя…

9.

Много времени спустя Борис Карцев вспоминал о своих приключениях в долине ущелья Батырлар-джол как о событиях, в которых реальная действительность переплелась с видениями, порожденными утомленным до предела мозгом. Ночь, проведенная почти без сна, смертельная усталость после тяжелою перехода, совершенного без всякой предварительной тренировки, острые впечатления впервые увиденного и услышанного действовали на сознание, как медленно отравляющий яд. К этому присоединялось влияние пониженного атмосферного давления, ясно ощутимого недостатка кислорода и пряных, раздражающих запахов, источаемых окружающей растительностью.

В этом странном болезненном состоянии Борис очнулся после своего сумасшедшего бега. Сердце его билось, разрывая грудную клетку. Пот струился по лицу, затекая за воротник. В глазах вспыхивали и погасали снопы разноцветных искр.

Первая мысль, тяжело шевельнувшаяся в сознании, была о его спутниках. "Надо идти искать", подумал он, но не мог пошевелиться. В горле его пересохло. Он с трудом проглотил тягучую слюну. Нащупал свою фляжку. Воды оставалось меньше половины, и стаканчик, который завинчивался сверху, накрывая пробку, был потерян. Борис сделал два глотка прямо из горлышка. Жажда не прошла, но ему стало легче. Он оглядывался. Кругом поднимались зеленые стволы, смыкавшиеся высоко над головой шатром длинных, многометровых листьев. Сырую мягкую почву пронизывал плотный переплет белых корней. Было сумрачно и прохладно. Влажный воздух был насыщен раздражающе острым запахом, похожим на аромат водяных лилий. Борис поднялся. С удивлением ощупал холодный, блестящий ствол ближайшего растения — пальцы ощутили шершавую, как у осоки, поверхность и остановились на перепоясывающем стебель толстом узле, из которого тянулись в стороны две длинные ленты листьев.

"Это, по-видимому, тростник, — решил он после короткого размышления и покачал головой. — Ничего себе тростник, величиной в пальму".

В левой руке он ощутил какой-то твердый предмет. Это была ручка лопатки. Борис постучал зачем-то по стволу тростника. Шурша листьями, к его ногам свалилось какое-то странтое существо, вызвавшее своим видом холодную дрожь в спине у Бориса. Сначала он принял его за змею. Но сейчас же убедился, что это беспозвоночное животное — длинный, не короче метра, извивающийся червь. Его движения были настолько быстры, что Борис не успел его рассмотреть. Ему бросились в глаза только длинные щетинки, торчащие во все стороны, красный кишечник, просвечивающий сквозь полупрозрачную кожу, — и червь исчез в путанице белых корней под ногами.

Борис оглядывался по сторонам с острым любопытством, точно впервые получил способность видеть и понимать. До сих пор он встречался с неизвестными ему формами животных, находил незнакомые ему растения. Теперь перед ним возник новый мир — царство живых существ, преображенных гигантизмом.

Да, это было именно так. И тот разговор с Павлом — о причинах массового появления гигантских форм, — который был прерван находкой гигантского кок-сагыза, снова вспомнился Борису, вызвав в памяти промелькнувшую в голове догадку. Очевидно, в почве, или в воде, или в воздухе (Борис потянул носом острый запах водяных лилий) есть общие факторы, изменяющие природу растительных и животных организмов в сторону увеличения размеров. Очевидно, это свойство и делает здешнюю воду непригодной для нормальных организмов. Напиток богатырей! Среда гигантских форм жизни…