Ущербная луна
Шрифт:
Я проследовала за ним по коридору и стояла в дверном проеме, пока он рылся в комоде. Спальня была обставлена так же скудно, как и гостиная: имелись только двуспальная кровать и место для хранения одежды.
Я скинула полотенце. Шелест скользнувшей по ногам махровой ткани, легкий шорох, с которым она упала на пол, были едва различимы, но Адам вскинул голову, словно почуявший опасность олень в лесу. Его глаза округлились, и он уронил найденную футболку обратно в ящик комода.
— Кровать, похоже, удобная, — заметила я.
Адама пересек
— Удобнее земли.
Молния сверкнула так ярко, что, когда угасла, вспышка все еще слепила глаза. Гром встряхнул землю, задребезжали окна.
— Ночь будет долгой, cher.
— Надеюсь.
Адам подвел меня к кровати, и мы вместе скоротали долгую ночь.
Я проснулась в самый темный час, когда луна уже зашла, а солнце еще не встало. Снаружи бушевала гроза — безудержная, первозданная стихия. Внутри мы приложили все усилия, чтобы не отстать от явления природы. Я была и вымотана, и бодра. Слаба и энергична.
Я повернула голову. Лицо Адама находилось так близко, что его дыхание ласкало мою щеку. Я подавила порыв откинуть волосы назад и поцеловать его в лоб.
«Всего лишь секс», — напомнила я себе. Мне предстояло закончить работу, исполнить клятву, начать новую жизнь без предпочитающего затворничество бывшего спецназовца, хранящего слишком много тайн.
Я не верила, что Адам убил человека голыми руками. Как он мог вытворить такое, а после ночью столь нежно меня ласкать? В нем, безусловно, чувствовалось неистовство, но не безумие. По крайней мере, пока.
При этой мысли я нахмурилась и перевела взгляд на окно. Сердце, казалось, подпрыгнуло к горлу. Я хотела позвать Адама, но не могла вымолвить ни слова.
Через стекло на меня пристально глядел волк. Огромный, черный, прекрасный. Меня пронзило волнение, почти восторг: наконец-то я нашла то, что искала. А потом я посмотрела зверю в глаза.
У волков карие глаза: светлые, темные, изредка с зеленоватым отливом. А вот голубых глаз у них не бывает.
Однако по-настоящему меня ошеломили белки вокруг радужки. Я могла бы поклясться, что эти глаза человеческие и что я их уже видела.
Это были глаза Адама.
Я села, ловя ртом воздух. Когда мне наконец удалось вздохнуть, посмотрела направо. Волк исчез.
Собравшись с духом, я бросила взгляд налево. Адам по-прежнему спал безмятежным сном.
Я прижала ладонь к груди. Сердце грозило прорваться сквозь кожу.
Это всего лишь сон. Не пялился на меня никакой волк с человеческими глазами, в которых таилось желание. Хотя, надо сказать, выражение было скорее голодным, нежели чувственным.
Я легла и несколько минут только вдыхала и выдыхала в попытке нормализовать сердечный ритм, надеясь, что сдуру не разбудила Адама. Наша постельная акробатика, несомненно, вымотала его сильнее, чем меня.
Воспоминания меня успокоили. Я придвинулась ближе, наслаждаясь
Я почти провалилась в сон, когда меня снова разбудил стук в окно. Глаза распахнулись. Я ожидала увидеть волка, а не Саймона.
С губ сорвался тихий всхлип. Очередной сон, безусловно. Саймон умер и не мог находиться за окном Адама.
Я съежилась при мысли о том, что Саймон, пусть и приснившийся, видит меня в постели с другим мужчиной.
Он постучал по стеклу, поманил пальцем, и я выскользнула из-под простыней и голышом прошагала по полу.
Саймон выглядел точь-в-точь как в день кончины. Передо мной предстал высокий и худощавый (он постоянно забывал поесть, если я ему не напоминала) мужчина, чьи светлые волосы и голубые глаза делали его похожим на скандинава. Я не знала, что Саймон англичанин, пока он не заговорил. Услышав его акцент, я пропала.
Когда мы познакомились, Саймон пользовался уважением в своей области. А на момент смерти превратился в посмешище, Человека-волка, как его прозвали люди, которые некогда им восхищались.
За несколько дней до смерти он наконец поведал мне, почему был готов рискнуть всем, чтобы отыскать существо, в которое никто не верил. Саймон видел оборотня в детстве в Англии, на болотах, в тумане и с тех пор не мог об этом забыть.
Я приписала увиденное «Американскому оборотню в Лондоне», сказавшемуся на психике двенадцатилетнего мальчишки. Саймон, понятное дело, разозлился, что единственный человек в мире, который должен был безоговорочно ему верить, усомнился. Поэтому, когда Саймону позвонили и сообщили, что оборотня видели на севере Висконсина, он отправился туда один.
Я не поверила ему, и поэтому он умер. Саймон приложил ладонь к стеклу. Капельки дождя стекали вокруг его пальцев. Я подняла руку и тоже прижала ее к оконному стеклу.
Господи, как же мне его не хватает.
— Крошка Ди, — прошептал он.
Только мы двое знали это прозвище.
— Я здесь, Саймон.
— А я нет.
— Знаю.
Саймон бросил взгляд через плечо, словно его кто-то окликнул, а потом посмотрел мне в глаза.
— Мне пора идти.
— Не уходи.
Он отступил. Странно. Саймон не промок, хотя по-прежнему лил дождь. А может, не так уж это и странно.
— Ты обещала, — сказал он.
Я поклялась: «Пока смерть не разлучит нас». Но в моем сердце это означало насовсем. Такая любовь, как у нас, не проходит.
Я чувствовала ее сейчас. Она переполняла меня, отчего из глаз потекли слезы и стиснуло грудь.
— Не покидай меня.
— Никогда. Я буду с тобой всегда. Ты дала клятву, крошка Ди. Не забыла?
Он пришел, чтобы напомнить мне о клятве, а не о нашей любви? Снился мне Саймон или нет, но захотелось его стукнуть.
— Я помню, — выкрикнула я. — По-твоему, почему я здесь? С тех пор, как ты умер, я гоняюсь за легендами по всему миру. И ни черта не обнаружила.