Ущербная луна
Шрифт:
— Она воззвала к лунной богине и превратила меня в чудовище.
— Что? — Я подняла голову.
— Повелительница небес, создательница всего живого, Матушка-Природа, покровительница диких оборотней, как только я услышал твое имя — deesse de la lune — то сразу же понял, что ты пришла за мной.
Я глянула на Адама, который пожал плечами.
— Анри одержим тобой с самого начала, но никак не мог понять, какова твоя цель: помочь или причинить ему боль.
—
— Думаю, вам нужна другая Диана.
— Женщина, проклявшая меня, поклоняется лунной богине, и тут появляешься ты. Разве бывают такие совпадения?
— Это случилось полтора века назад! — выкрикнула я.
— Время ничего для меня не значит.
Думаю, после первого столетия оно и правда не имеет значения.
— Послушайте, это просто имя, — сказала я. — Дианой звали мою бабушку, и, могу побиться об заклад на вашу вечную жизнь, богиней Луны она точно не была.
— Ты приехала сюда, чтобы сделать меня сильнее и быть со мной вместе, пока мы не покорим весь мир? — спросил Анри.
Он вообще меня слышал?
— Не думаю.
— Тогда ты приехала снять проклятие. Значит, должна умереть.
— А?
— Дедуля боится только одного — что его вылечат. Ему нравится его состояние, и возвращаться к прежней жизни он не хочет.
— Всю человеческую жизнь я был рабом сил, на которые никак не мог повлиять: погоды, правительства, фондового рынка и смерти. Теперь все зависит от меня. Значит, я никогда не буду голоден или беден.
Я глянула на Адама.
— Я думала, ты не богат.
— Я не хочу ни копейки его денег.
Да уж, понимаю.
— Могу понять, почему прокляли Анри, — сказала я. — Но почему страдает весь род?
— В этом смысле проклятия непредсказуемы, — ответил Адам. — Они распространяются не на одно поколение.
— И ты уверен, что убийство Анри переведет проклятье на тебя?
— Я не могу его убить, чтобы узнать наверняка! — Адам провел рукой по волосам. — Я разговаривал со знатоками вуду — все твердят одно и то же. Пока такое проклятие не снято, оно наложено на каждого Рюэлля. А вот как его снять, я не знаю. И никто не знает.
— Так что это проклятие из себя представляет?
— Оно превратило Анри в злого и бездушного монстра, эгоистичного болвана, которого волнует только он сам.
— Он же таким и раньше был, правда?
— Я не знал прежнего Анри, но скорее всего да, — пожал Адам плечами.
— Эй, я все еще тут, — пробормотал Анри.
— Под ущербной луной он бегает в волчьей шкуре, — продолжил Адам, будто Анри ничего не говорил. — Убивает невинных и создает новых оборотней.
— Вроде Чарли.
— Да.
— Он мне сказал, что вынужден
— Верно. В два раза больше ночей в обличье чудовища, чем у обычных оборотней.
— Это благословение, а не проклятие, если вам интересно мое мнение, — заметил Анри. — Мне нравится убивать.
— Вас не спрашивают, — отрезала я.
Боже, он меня раздражал.
И тут мне кое-что пришло в голову.
— Я видела Чарли под ущербной луной.
— Чарли просто оборотень, а дед — лу-гару.
— У меня уже голова идет кругом.
Адам сжал губы.
— Деда не укусили, а прокляли. А те, кого кусает он, в течение суток превращаются в оборотней — без разницы, день это или ночь. После этого обязательное обращение происходит только в полнолуние. Обращение в другие фазы луны — это их личный выбор.
Такое же понятное объяснение, как и все здесь происходящее.
— А он? — Я указала на клетку. — Когда луна не ущербная?
— Он человек — по крайней мере, насколько это возможно.
— Кажется, тут проклятие полегче.
— Чем дольше он пребывает в образе человека, тем более жестоким становится, превращаясь в волка.
Я сердито глянула на Анри, который пожал плечами и начал рассматривать свои ногти. Я задумалась о том, что мне было известно, а что — нет.
— Когда ты узнал о проклятии? — спросила я.
— Когда Люку исполнился год. — Его лицо смягчилось. — Семейная традиция. К тому времени ты уже настолько любишь ребенка, что сделаешь все возможное, лишь бы его защитить.
— Я не нашла никаких сведений о его рождении, — заметила я.
Адам подозрительно глянул на Анри, но тот лишь пожал плечами:
— Чем меньше люди о нас знают, тем лучше.
— Значит, рассказав тебе правду, твой отец покончил с собой? — продолжила я.
На лице Адама мелькнуло грустное выражение, и он кивнул.
— На тот момент я был достаточно взрослым, чтобы приглядывать за дедом, да и подготовку в спецназе уже прошел. Не знал, что она понадобится мне для присмотра за членом семьи.
— Значит, отец бросил тебя в одиночку воспитывать сына, защищать это существо и искать средство для исцеления? Он разве не мог тебе помочь?
— Его постоянно преследовали мысли о неизбежном будущем, которые в итоге свели его с ума.
У меня возникло чувство, что Адам говорил не только об отце, но и о себе.
— Когда я был маленьким, в определенные ночи отец исчезал и возвращался домой совершенно избитый. Будучи интеллигентным ученым, он не знал, как драться, и понятия не имел, как противостоять злу и насилию.
Анри фыркнул, но для разнообразия воздержался от комментариев.
— А твоя мать?
— Она ушла от нас, как только узнала правду.