Усё
Шрифт:
– Вот. Пока не встречу контейнеры сортирующие, ношу с собой.
– Хотел предложить вам кофе, – Кутиков флегматично поймал на краю стола убегающую бутылку, – но вижу, вы уже прилично его выпили.
***
На самом деле Крис – гений графического дизайна. Можно смело сказать, что приняв Крис на работу, на «Зеленый город» свалилась удача, сравнимая с везением Чаеуправления, заключившего контракт с Маяковским.
Каждое утро Крис отправляется на работу
У компании ребрендинг. Крис ищет вдохновение в чем попало, любая деталь и мелочь способны вдохновить ее, даже туфельная пряжка.
У Крис редкая способность растягивать время. Сутки удлиняются, вытягиваются, истончаются. Она приходит с работы все позже. В сутках тридцать часов. Мы может быть, больше не на Земле.
Она возвращается и просит составить ей компанию за поздним ужином. Мы смотрим на Луну и Юпитер в ясную погоду, выпиваем немного бренди, иногда молчим, иногда бросаем малозначительные реплики: я в основном о свете далеких звезд и муках творчества, Крис о том, как ей повезло, не работа, а пионерский хор, крылатые качели, и чем она заслужила, конечно, ничем, о своем Кутикове, он святой, у него нимб, она сама видела боковым зрением небесное свечение.
– Укай, – говорю я.
– Что-что?
– Укай – это не только японское искусство рыбной ловли при помощи бакланов, но и злоупотребление начальника своей властью. Профессиональный и грамотный руководитель, – говорю я с намеком, – чтит трудовой кодекс и не заставляет работать до ночи.
– Он – отличный мужик, чего ты, – обижается. – Просто работы много. Новый проект. Так всегда.
– Каков он из себя? – спрашиваю.
– Внешне?
– Ну да.
– Благородный такой, – отвечает, подумав. – Представительный. Лицо интересное такое, умное.
Я качаю головой.
– Я тебе еще не надоела? – задает свой обычный вопрос.
– Перестань. Живи, сколько хочешь.
Мне самому это удивительно, но она меня нисколько не стесняет, Крис верх тактичности и понимания, пожалуй, даже чересчур печется о моем настроении. Она производит впечатление человека чувствительного и ранимого, больше всего на свете она боится задеть или обидеть, она судит людей по себе, окружающие ей кажутся такими же уязвимыми, как она сама.
Она прикормила мебельных жучков.
Сначала жучков было несколько. Пять или шесть. Пришла Марго и начала давить их, тыча указательным пальцем в подоконник. Крис закричала.
– Але!!! Ты че?!
– А че?
– Как че?!
В живых остался только один.
– Заведи Красную книгу и занеси его туда, – предложил я.
Она кормит его яблоком.
Природа захватывает старое жилище. Как мне сказали, именно в день смерти прежней хозяйки, старушки семидесяти пяти лет, набежали
В бутерброде на столе дыра. Аккуратный такой овал. Я смотрю через нее на все новое и на все старое.
– Это мышь, – говорит Крис. – Надо завести кота. Тогда они уйдут.
– Кого надо завести, чтобы ушли тараканы?
Тараканы боятся пауков-хищников, птиц, медведей. Неплохо бы завести паука, птицу, а медведя в квартире держать нельзя.
Крис накрывает таракана стаканом и выбрасывает в окно. Но таракан возвращается. Ему нравится летать. Он кричит «еще! еще!» И сам бежит в стакан.
– Китайцы их едят, – говорит Крис.
– Давай заведем китайца.
В ванной живут липизмы. Маленькие юркие штучки. Мне есть о чем говорить с коллегами на работе. Они вечно жалуются, что я молчалив. Я рассказываю, сколько липизм видел утром. Три штуки. Одна побольше и две крошки. На улице мы проходим мимо природы равнодушно. В квартире природа привлекает внимание. Положите на пол кленовый лист, кучку желудей на стол. Все сразу заметят. Поставьте на тропе рюмку, то же самое. Птица в доме, что рояль в кустах.
– А у меня только мухи, – вздохнул кто-то.
– А в шкафу моль!
Моль лавирует между измерениями. После гневного хлопка ладонями исчезает и появляется секундой раньше в другом месте. Мы с молью перемещаемся во времени. Она отбрасывает меня назад, в прошлое. Я молодею на несколько секунд. Секунды складываются в минуты. Минут на пять я стал моложе, гоняясь за молью.
– А клопы есть?
– Нет, клопов нет.
Разочарование. Я теряю очки, как рассказчик.
– Надо завести клопов, – говорю я Крис.
В стене балкона из щели лезет какой-то вьюн.
– Манговое дерево, – констатирует Крис.
– Почему манговое?
– Мне так кажется.
Время летит.
По балкону ходит голубь. Не стесняясь, он заходит в дом. Топает по полу. Кружок, осмотр. Улетел через кухню, запачкав линолеум, выдававший себя за паркет. Голубь раскусил его.
– Это прежняя хозяйка, – сообщает Крис. – Птицы связывают тот мир с этим. Души используют птиц, чтобы заглянуть в наш мир.
– А может не только птиц, но и тараканов.
– Вряд ли удобно смотреть на наш мир через тараканов. Плохой обзор.
У сына Андрея, нашего юриста, обнаружили диабет. Мальчика увезли на скорой прямо с детской площадки. Андрей много читает о диабете и в курилке рассказывает нам. Диагноз сына меняет его. У Андрея прямая спина, уверенная походка, свинцовый взгляд. Он не нуждается в нашем сочувствии, только в наших ушах. На меня он глядит, как на карлика.
– Ну а как там твой мебельный жук? – спрашивает.
– Он пережил потерю близких, но время лечит.