Уши в трубочку

Никитин Юрий Александрович

– И с каким оружием ты проходил эти ужасные катакомбы?

Я грустно усмехнулся:

– Предпочел бы с BFG, да еще в режиме IKFA, я ж не корчу из себя героя. Но чаще, увы, ножиком… что делать, патроны кончаются быстро! У меня ж обычный пистолет, не ваш марсианский на сотню патронов!

Она сказала виновато:

– Не обижайся. Теперь я понимаю, почему они все так хотят тебя заполучить. У нас в подобное подземелье посылают отряд элитных бойцов. А потом еще и еще.

Глава 8

Я

скупо усмехнулся. И скромно умолчал, что у нас все точно так же, я, когда иду по этим подземельям, всегда встречаю их скелеты, черепа. В лучшем случае застаю одного умирающего, что успевает предупредить о монстрах впереди, как будто я ожидаю отряд пионеров с букетами цветов.

– Откуда у вас гоблины? – спросила она недоверчиво. – Насколько я знаю, они нехарактерны для этой эпохи…

– Неудачные эксперименты, – отмахнулся я. – Когда по дури, когда по небрежности, еще чаще – нарочно. Это ж такое удовольствие – плюнуть в суп соседа! Только одни стекла в телефонных будках бьют да подъезды матерными словами расписывают, а другие генетикой балуются, атомные бомбы придумывают.

Она поежилась:

– Ну и баловства у вас!

– С нами не соскучишься, – пообещал я.

Чуть притормозил, впереди крутой поворот. Чутье подсказало притормозить еще, что-то уж больно гладко едем, и, едва вышел на поворот, ударил по тормозам. Машину занесло, боком стукнулся о дорожное ограждение. Дорогу впереди перегородило упавшее дерево. Ветви еще колыхаются, будто рухнуло с полминуты назад, от силы – час. Я поспешно переключил и тут же подал машину задом.

Торкесса вскрикнула:

– Ты чего?

– Дерево, – пояснил я очень серьезно. – По-моему, сосна. Раз иголки, значит – сосна.

– Нет, почему… Не поняла! Мы что, не можем вдвоем отодвинуть?

Я сказал саркастически:

– Ага, они только того и ждут, что выйдем и встанем в интересную позу.

Колеса вертелись с визгом, я гнал взад на предельной скорости, а там на безопасном расстоянии быстро развернулся. Торкесса охнула, увидев, как из-за веток высунулись головы.

– Это кто?

– Бобры, – объяснил я. – С бензопилами.

Она встревожено щебетала, я послал машину обратно, высматривая другую проселочную дорогу. Вообще-то уже могли бы обстрелять машину, а если не сделали, то явно потому, что боятся нас нечаянно убить. Значит, все гораздо хуже. К счастью, я уже не девственник, так что половина ритуалов отпадает, но могут принести в жертву демону помельче, тому сойдет и такой, использованный.

На развилке я постарался выбрать дорогу попроще, что вроде бы в сторонке, а там сумею перебраться, развернул машину, торкесса вскрикнула. Ее белая рука указывала на обочину.

– Что там? – спросил я.

– Взгляни, – пригласила она.

В двух шагах от бордюра торчит, наполовину занесенный, конский череп. Белый, изъеденный ветром, истертый песком, наполовину разрушившийся.

– Череп?

– Да, – ответила она потрясенным голосом. – Они были здесь давно… Тогда непонятно, почему здесь все не захватили.

– Кто? –

переспросил я непонимающе. – Кони?

Она грустно усмехнулась:

– Если бы это был конь! Все только принимают за коня, потому не обращают внимания. А вот здесь и здесь, взгляни… И этот выступ? Это характерно только для рекла. У земных лошадей такого нет. Но всяк, взглянув издали, больше уже не смотрит.

По мне, так этот череп больше походил на тот, из которого вылезла змея и укусила князя Олега за пятку, «отчего тот умре», хотя не понимаю, как ухитрилась прокусить подошву, таких кусачих змей нет даже в Амазонке…

– Да ладно тебе, – сказал я. – Кто это был?

– Самые жестокие… самые умелые… самые лучшие воины-захватчики…

– Понятно, – прервал я. – Сама видишь, что с ними случилось, когда высадились на моей планете. Одних перебили каменными топорами, другим подпилили зубы и превратили в лошадей. Только и делов! Кто с салом к нам придет, тот по своему алейхему и получит.

Она выглядела непонимающей, я сжалился, пояснил:

– Кто с чем к нам зачем, тот от того и – того. Теперь все понятно?

Она отчаянно помотала головой. Я махнул рукой, что с деревни возьмешь. Сказано, Бетельгейзе.

Солнце двигается по небу с такой скоростью, что за ним огненный дымящийся след. Не успели и ухом моргнуть, как весь запад окрасился в багровые цвета. Облака вспыхнули пурпуром, а край земли заискрился кумачовым цветом, то ли митинг вампиловцев, то ли половцы подожгли горящими стрелами крыши мирных, очень мирных и невинных полян.

Огромный багровый шар, распухший, как сердце гипертоника, сполз к горизонту, тот зримо продавился под немалой тяжестью раскаленного слитка металла, а шар соскользнул на ту сторону. Облака вспыхнули еще ярче, подсвеченные снизу. Я судорожно оглядывался по сторонам. Над машиной пролетела большая птица, знакомо каркая, но я-то знаю, что это за птица, меня перьями не обманешь, да хоть в чешуе, что всего лишь бывшие перья, я перевел дыхание и сказал как можно спокойнее дрожащим голосом:

– Вон там, кажется, деревушка…

– Ты хочешь в отеле? – спросила торкесса. – Сразу заказывай постель пошире!.. Я тебе такие штуки покажу, чтобы ты удовлетворил все свои сексуальные фантазии, даже самые необузданные и дикие…

Я посмотрел с растущим подозрением. Что-то за этим кроется. Не станет даже самая раскрепощенная вот так навязываться. Тем более такая красотка, ей прямо сейчас на обложку любого журнала – сразу тираж вырастет на порядок.

– В деревнях отелей не бывает, – сообщил я.

Деревушка простая, мирная, типично английская, с аккуратно подстриженной зеленой травой, цветущими газонами. У крайнего дома на завалинке очень пожилой джентльмен, ухоженные седые бакенбарды выдают в нем бывшего дворецкого, теперь заслуженного пенсионера, цилиндр на голове сидит ровно, не сдвигаясь по-блатному на лоб, не сползая по-вэдэвэшному на ухо и не съезжая по-шахтерски на затылок.