Усиливая Боль/Советчики
Шрифт:
– Извини, не могу точно сказать. Давай, созвонимся ближе к вечеру. Ты знаешь, я всегда хочу тебя, но я так устаю… ну, понимаешь…
– Ладно, ладно, ты так оправдываешься, господи, как маленький - протягивает слова Наташа. – Позвони мне, короче. Иначе я буду опять одна теребить киску, мечтая о твоем сочном писюньчике.
Меня не тошнит, когда я это слышу, наверное, только благодаря застрявшему где-то внизу пищевода и отдающего легкой изжогой кофе.
– Наташь, а вот скажи мне…
– Да.
– Чем бы мне себе помочь… ну, знаешь, от
– Чаще бывай со мной, мой сладкий. И прекрати так пахать. От работы кони дохнут, и мы живем не чтобы работать, а работаем, чтобы жить. Странно, что ты – такой большой мальчик, - это еще не понял.
Снова кладу трубку не прощаясь. Вроде как раздраженно, хотя мне просто плевать на эту сучку. Меня беспокоит то, что я не могу разобраться в порядке своих дальнейших действий. Мне ничто не подсказывает выхода.
Встаю. Меряю шагами комнату. Замираю. Смотрю в окно. Слева нелегально торгует овощами массивная тетка неопределенной национальности. Ее сажают на эту точку снова каждый раз после того, как наряд ППС собирает ящики и увозит с собой. С нее взятки гладки, а хозяин точки – грузин – нигде не расписывается, и у него все в порядке.
По газону не спеша прогуливается бабуся с собачкой. Мило до отвращения.
На бетонной дорожке поодаль сидит с сигаретой на корточках девушка. Точнее – гоп-леди с отекшим личиком и выпирающими сзади из-под грязных джинсов розовыми трусами-стрингами, вероятно, той же свежести, что и джинсы. Она плачет, даже рыдает и кричит что-то стоящему над ней представителю того же контингента. Мужик в ответ кивает. Курит. Молчит. Леди встает, и они уходят.
Спустя минуту рядом с домом проходит парень – светловолосый, в очках с черной оправой, худой. Он одет в толстовку с огромной улыбающейся зубастой рожей. Слушает что-то в наушниках и подпевает. Мне кажется, он смотрит в мою сторону, и рожа тоже смотрит, а это не предвещает ничего хорошего. Секунда, две – и я закрываю штору.
На меня теперь давит не только ощущение ошибки откуда-то со стороны спальни, но и паранойя от возможного внимания к моей квартире снаружи. Мне страшно.
Снова звонок. На это раз – обещающий стать наименее приятным. Я четко понимаю, что сегодня рабочий день, а, значит, я должен был уже появиться в офисе своей маленькой фирмы – дистрибьютора торгового оборудования для мелких торговых сетей. Я не появился по понятным мне причинам. Но сделать эти причины понятными моему боссу мне вряд ли удастся.
– Ну и где тебя носит?
Игорь Петрович – истинный начальник отдела. Отсутствие какого-либо винтика в структуре функционирования отдела – это для него катастрофа вселенского масштаба, этакий уход под воду десятка «Титаников» сразу, вне зависимости от реального масштаба проблемы. Я отодвигаю трубку от уха, немного опасаясь, что он сможет меня через нее втянуть.
– Игорь Петрович, ей-богу, забыл Вам отзвониться. Я заболел.
– Мать твою, да ты видел, сколько времени? Опять пьяный что ли дома засел?
– Ну почему «опять пьяный», - начинаю семенить в поисках верного решения. – Я бы Вас не подвел в столь ответственный момент, просто у меня серьезные проблемы с давлением…
– Газов в заднице что ли? Ты понимаешь, как
– Игорь Петрович, мне очень плохо стало. Скорую вызывали. Я и справку могу Вам показать, - вру напропалую, надеясь, что сработает. – Начало давление скакать, потерял сознание дважды, жена была в панике, вот сделали укол, прописали таблетки…
– Так поэтому что ли она тоже не вышла? Меня Тамара вот тут просила узнать, что с ней самой.
Надо сказать, что моя жена работает этажом ниже меня, в другом отделе нашей фирмы. Да и устроила на эту должность меня именно она – то есть, дала авторитетную рекомендацию. Возможно, именно ее стараниями меня не уволили, когда я уже после пяти месяцев работы умудрился проспать из-за жуткого бодуна, когда моя любимая была в командировке.
– Ну, она со мной.
– А дай-ка ей трубочку, будь так любезен. У нее телефон выключен.
– Да она как раз пошла в аптеку за лекарствами, Игорь Петрович, а телефон у нее в сумке – ну эти крутые аппараты, они же садятся за час. Ну, я же не могу сейчас за ней побежать, я и сидеть-то не могу толком, так плохо.
– Че-то ты темнишь, - начальник бурчит, но уже без былой спеси.
– Принесу справки. И когда к терапевту и невропатологу схожу, тоже принесу, клянусь Вам.
– Да засунь их себе поудобнее эти справки. Чтобы завтра же вылечил свое давление и сидел в офисе, понял?
– Обязуюсь, чего бы ни стоило, Игорь Петрович.
На этот раз трубку кладет собеседник. Но мне только того и надо было. В конце концов, он остановился на смеси недовольства и стыда за то, что наорал на больного человека. Абсурдно, и Станиславский вряд ли был бы мной впечатлен, но эффективно.
Снова включаю телевизор. Идет какой-то российский сериал. Выключаю звук, тупо смотрю на экран. Трижды повторяю про себя «Отче наш», надеясь на чудесное прозрение. Не помогает.
Я решаюсь зайти в спальню, потому что мне нужно предстать перед своим страхом лицом к лицу. Больше никто мне в этом не поможет, и я должен быть сильным. Открываю дверь. Меня покачивает от того зрелища, которое предстает передо мной, но я усилием воли заставляю себя вступить внутрь, подойти ближе к нашему семейному ложу.
Я обращаю внимание на то, что на полу рядом с кроватью действительно лежит iPhone жены, за который еще нужно платить кредит в течение добрых четырех месяцев, тогда как за мой Galaxy он уже выплачен. На телефоне жены потеки крови. Видимо, он упал с прикроватной тумбочки в процессе нашего последнего контакта, либо, уже умирая, моя любимая хотела позвонить и попросить кого-то о помощи, но ей это не удалось. А я просто не понимал, что делал. А, может, я этого и не делал? Но квартира определенно была закрыта, а у меня на руках были следы крови, и я, в первую очередь, отмыл их и снял с себя грязную, в бурых пятнах футболку Nike, приобретенную когда-то в дисконте Nike за копейки и одел вместо нее обычную хлопчатобумажную футболку какого-то казахского производства. Так что, вариантов того, кто перерезал горло моей жене, немного. С кошкой тем более все понятно. С учетом того, как она меня раздражала и сколько царапин от нее не зажило и по сей день, не было ничего удивительного в моем срыве и на нее.