Ускользающие тени
Шрифт:
Ни в новогоднюю ночь, ни на следующее утро он не попытался заняться с ней любовью. Алексей просто устроился рядом с ней, вялой от принятого снотворного, вытянулся и быстро заснул. На следующий день, когда Сидония проснулась, он уже был в ванной, громко распевая что-то по-русски.
– Вам это ничего не напоминает? – спросил он, высунув голову из-за двери ванной.
– Что?
– Ночь, проведенную вместе в Москве, когда вы сбежали от Найджела.
– О, да.
– Вы хорошо выспались? Чувствуете себя лучше?
Алексей вышел из ванной, закутанный только в огромное полотенце, и Сидония залюбовалась его
– Намного. Сейчас встану.
– Не спешите. Я схожу и принесу вам завтрак.
– Лучше я пойду с вами – я не вынесу, если пробуду в этой комнате еще немного.
Они вместе отправились в маленький ресторанчик и пробыли там все утро, попивая кофе и бренди. Затем отправились в репетиционный зал Алексея, и Сидония, удобно сидя в кресле и чувствуя себя совершенно испорченной, слушала его игру. Впоследствии они были приглашены на ленч к Моник Амбуаз, ужасно обеспокоенной несчастным случаем с Сидонией, а к тому времени, когда они вышли на сумеречные улицы, все полностью изменилось. Ибо на первых страницах вечерних газет красовалась огромная фотография Алексея и статья под броским заголовком «Русская сенсация приходит на помощь».
Сидония внимательно следила, как Алексей уселся читать газету и в конце концов объявил, что все написано чертовски верно. Каким бы недобрым ни казался очаровательный знакомый Сары из прошлого века, глаза которого загипнотизировали Сидонию, он явно благосклонно отнесся к Алексею.
На вечеринке у Пьера Севинье присутствовали сливки парижского общества, в том числе директор французской телевизионной сети, редактор крупной и популярной ежедневной газеты, имеющий большие связи, не говоря уже о двух чрезвычайно влиятельных музыкальных критиках. Алексей ворвался в их жизнь и стал настоящим откровением. Достаточно было уже того, что музыкант привлекательно выглядел, был необычайно одаренным и прибыл из таинственной страны, внутренние события в которой нельзя было назвать иначе, чем хаосом. Внезапно о русском скрипаче захотел узнать весь Париж.
Следующие несколько дней прошли странно, но впечатляюще. Все утренние газеты поместили статьи об Алексее, и в результате его концерт 3 января в Пале-де-Шальо прошел с полным аншлагом – слушатели стояли в проходах и позади рядов. На следующее утро вместе с обзором новостей, в котором, так или иначе, упоминался Алексей, в газетах появились фотографии Сидонии с подробным описанием ее головокружения и последующей травмы головы. Все это неоспоримо свидетельствовало о том, что оба музыканта стали людьми не только месяца, но и всего предстоящего года: их буквально осаждали с требованиями дать интервью, и впервые в их жизни фотографы следовали за ними по улицам, а в вечерних газетах постоянно появлялись снимки, на которых музыканты гуляли по улицам Парижа рука об руку. Это последнее слегка встревожило Сидонию, которая внезапно вспомнила, что французские газеты вполне могут продаваться в Канаде.
К этому времени она начала подозревать, что спонсоры благотворительного концерта в Шамборе имеют какое-то отношение ко всей этой шумихе, потому что концертные билеты уже продавались на черном рынке по бешеным ценам. Бульварные газеты уже давно пришли к выводу, что Сидония и Алексей – любовники, и эта новость вместе с восторженными
Несмотря на то что фаворитом прессы, несомненно, был Алексей, французы обожали несколько подробностей из жизни Сидонии: она училась в Париже у француженки, была любительницей французской литературы, была красива, талантлива, к тому же потеряла сознание в объятиях блестящего русского скрипача – по крайней мере, так эта история была представлена в газетах. Известность и все, что связано e ней, пришла внезапно и казалась похожей на сон.
– Думаю, пора воплотить все это в реальность, – сообщил Алексей, пока они мчались во взятой напрокат машине из Парижа к долине Луары.
– Что вы имеете в виду?
– В газетах пишут, что мы любовники или скоро будем ими – так почему бы нам не последовать их совету?
– Я намного старше вас, а, кроме того, я уже говорила вам о моем друге в Канаде.
– Он кретин. Русский мужчина не стал бы так тянуть, он бы просто сказал: «Сидония, я люблю вас, и этим все сказано!»
– Фу, как неромантично.
Алексей пожал широкими плечами.
– Вероятно, да, зато прямо. Терпеть не могу всякую осторожность – я всегда говорю то, что думаю.
– Вы молодец – особенно потому, что вспомнили слово «осторожность».
– Какая разница? Сидония, я обожаю вас еще с тех пор, как мы познакомились в России. Прошу, позвольте мне любить вас. Тот ублюдок в Канаде никогда об этом не узнает. Кроме того, у него, вероятно, уже есть компания, верно?
Сидония вновь явственно услышала хрипловатый женский голос с канадским акцентом на другом конце телефонного провода.
– Понятия не имею. Честно говоря, мне он кажется совсем другим человеком, – задумчиво произнесла она.
– Все мужчины одинаковы.
– Но некоторые более типичны, чем другие. Алексей, чем старше я становлюсь, тем меньше знаю – жизненный опыт ничего не стоит. Я всего лишь приобрела удивительную способность до невозможности запутывать собственную жизнь.
Русский скорчил гримасу:
– Конечно, Найджел был ошибкой. Он все еще гоняется за вами?
– Нет. Похоже, у него это бывает периодами.
– Как периоды луны.
– Вероятно. В конце концов, он – Рак и подвержен воздействию лунных фаз.
– А я – Лев. Огромная кошечка.
– И любитель пускать пыль в глаза.
Сидония снисходительно улыбнулась Алексею, отчетливо понимая, что этот невероятный человек способен изменить жизнь любого, кто знаком с ним.
– Может быть, и так, и что же в этом плохого? Сидония, что будет с нами?
– Не знаю, – ответила она.
Она и в самом деле ничего не знала, слишком запутавшись в своих чувствах, чтобы быть способной рассуждать здраво.
Вначале, оба музыканта поселились в отеле неподалеку от шато, но ввиду своей ошеломляющей известности они были приглашены к одному из спонсоров. Судя по отдаленному виду величественного дома, который показался в конце аллеи, как только машина свернула в окружающий его парк, месье де Шенериль был действительно богат.
– Все эти роскошества оказывают вредное воздействие, – заметила Сидония. – Не знаю, как после всего этого я буду привыкать к обычной жизни. Моя квартира – просто конура в сравнении с этим великолепием.