Ускользающий луч

Уильямс Дороти

Подобрав туфлю и сумочку, Одри целомудренно поправила юбку и кокетливо улыбнулась Витторио; похоже, их пост кончился. Маричелли рассмеялся.

— Слава Богу, что нам не надо расставаться и дарить друг другу прощальный поцелуй у подъезда!

— Не будь таким самоуверенным, — поддразнила она. — Я могу сослаться на головную боль!

— Ничего не желаю знать. Сегодня я собираюсь сделать с тобой такое…

Одри поспешно прикрыла ему рот ладонью и насмешливо покачала головой.

— Джентльмены никогда не уточняют…

—

А кто сказал, что я джентльмен?

— Я не сомневаюсь в этом… Ну, вот мы и дома.

Если бы это был их дом… Стоя на тротуаре, пока Витторио расплачивался с шофером — как всегда, щедро — она вздрагивала от прохладного вечернего ветерка. Внезапно настроение Одри вновь изменилось. Она смотрела на звезды и раздумывала, не стоит ли помолиться о небесном заступничестве. Но тут к ней присоединился Витторио, ласково обнял за плечи и повел улыбающуюся Одри вверх по лестнице.

Они остановились на тускло освещенной площадке.

— Я буду любить тебя, Одри, до тех пор, — хрипло сказал он, обняв ее, — пока ты сможешь думать, говорить, дышать. А потом все начнется сначала.

— Правда? — прошептала счастливая Одри, чувствуя, как ее тело начинает трепетать.

— Да. А завтра мы снова поедем на озеро, выключим телефон и весь уик-энд проведем в постели.

Одри смотрела в глаза возлюбленного и таяла от любви, страсти и желания.

— Хорошая мысль, — еле слышно одобрила она.

— Но сегодня…

— Да, — подхватила Одри. — Сегодня.

Они улыбнулись друг другу; Витторио нашел ключ, открыл дверь… и обнаружил за ней Патрицию.

Он был взбешен, раздражен, но ничуть не удивлен — в том числе и тем, каким образом Патриция умудрилась попасть в его квартиру.

— Что на этот раз? — с досадой спросил он.

В ответ раздалась яростная итальянская скороговорка. Патриция, обычно такая невозмутимая, казалось, вышла из себя. Она посмотрела на Одри, холодно кивнула, а затем снова перевела взгляд на Витторио. Тот покачал головой, что-то пробурчал себе под нос и заторопился в спальню. Не обращая внимания на Патрицию, Одри бросилась за ним.

— Что? — требовательно спросила она. — Что случилось?

Снимая вечерний костюм и облачаясь в джинсы и рабочую рубашку, он быстро и недовольно объяснил:

— Какой-то ненормальный забрался в один из моих тоннелей. Одри, прости, но мне надо идти. Я не могу позволить любителям копаться в античных развалинах!

— И что, никто другой не может заняться этим?

— Увы, нет. Я уйду всего на пару часов.

— Значит, Патриции достаточно поманить пальцем, чтобы ты забыл обо всем на свете?

Он застыл на месте, а потом медленно сказал:

— Да, Одри. Стоит Патриции поманить пальцем, и я сорвусь с места. Потому что, — с нажимом добавил Витторио, — она обращается ко мне только в случае, когда возникает крайняя необходимость. Она коллега — и весьма уважаемый коллега, который делит со мной ответственность за судьбу раскопок.

Думаешь, мне хочется уезжать?

— Да, — тихо сказала она. — Именно так я и думаю.

Он долго и пристально смотрел на Одри, затем подошел и погладил ее по щеке. Обиженная, она невольно отшатнулась… а потом стало слишком поздно: лицо Витторио стало каменным. Он повернулся и сорвал с вешалки куртку.

Одри протянула к нему руку, молча прося прощения, но Витторио уже не видел этого жеста. Она бессильно опустилась на край кровати и произнесла слова, от которых зависело все:

— Значит, я могу отправляться домой?

Он злобно чертыхнулся, не переставая выворачивать карманы вечернего костюма.

— Этого я от тебя не ожидал. Сама знаешь, что говоришь глупости.

— Значит, ты считаешь меня дурой?

— Сейчас — да. Как большинство женщин, в минуту досады ты даешь волю языку. Это опасная игра, Одри!

— Я вижу, ты хорошо знаешь женщин.

— Да. И лишний раз убедился в этом на твоем примере. Ты ждала, что ради тебя я откажусь от своей работы? Ждала, что я брошу карьеру, любимое дело только потому, что оно вызывает у тебя недовольство и раздражение? Думаешь, я это позволю? Не выйдет, Одри. Мы продолжим этот разговор, но не сейчас. Сейчас у меня нет на него времени.

— У тебя никогда нет времени.

Маричелли сурово кивнул.

Она разозлила его, вместо того чтобы понять или хотя бы притвориться, что поняла… Надо было остановиться, но Одри уже понесло.

— Значит, это был просто антракт, Витторио? — тихо спросила она.

— Что?

— Видишь ли, я не знаю, чего ты от меня ждешь, не знаю, как мне вести себя, и я немного устала от соперничества с Патрицией и ее… авторитетом…

— Это не соперничество.

— В самом деле?

— Нет, и если ты считаешь по-другому, то тебе следует серьезно подумать, как жить дальше.

— Да. Поэтому мне, наверное, лучше уехать домой?

После слов, сказанных Витторио в такси, Одри надеялась, молилась и отчаянно ждала, что Маричелли станет отговаривать ее или хотя бы спросит, когда она вернется. Услышанное потрясло ее.

— Да. — Он схватил ключи и вышел.

Неужели какая-то женщина надеялась, что ради нее он откажется от своей работы? Но Одри вовсе не хотела этого. И вообще не хотела, чтобы так получилось. Значит, она и впрямь вела себя как избалованный ребенок? И все испортила. Но она боялась потерять Витторио… так же, как когда-то потеряла Кевина. И собственными руками сделала именно то, чего боялась.

Она услышала негромкий хлопок входной двери. Что делать? Как окликнуть Витторио, если рядом с ним Патриция? Чего ты ждала, Одри? — спросила она себя. — Что он будет уверять тебя в безграничной любви? Нет, этого она не ждала. А если так, следовало помалкивать. Надо было посочувствовать ему, пожалеть… Будь у нее голова на плечах, она именно так бы и поступила.