Условно пригоден к службе
Шрифт:
Фёртч, по нашим данным, поддерживал вполне официальные контакты с российской ФСБ. Потому мы спросили себя: могло ли случиться так, что его московский собеседник прихвастнул и из официальных бесед со своим немецким коллегой соорудил якобы агентурную связь?
Возможно, в договорах о воссоединении Германии были секретные договоренности, предусматривавшие отказ от взаимного шпионажа и определенный обмен информацией. Фёртч, как друг Бернда Шмидбауэра, государственного министра в Ведомстве федерального канцлера, осуществляющего координацию и надзор за деятельностью немецких спецслужб, был бы в таком случаем самым первым адресатом для такого обмена.
Но против обеих этих умозрительных
Мы рассмотрели и третий вариант – целенаправленную дезинформацию ФСБ с целью компрометации Фёртча. В этом случае тоже можно было рассмотреть две возможности. Либо его хотели очернить, чтобы нанести вред ему и БНД. В конце концов, мы тоже нанесли немалый ущерб Востоку благодаря нашим "кротам" вроде "Мюнхгаузена" или "Уленшпигеля". Или же ФСБ опасалась разоблачения своего агента Фёртча и пыталась предотвратить это специально подготовленными обвинениями, которые потом оказались бы лживыми. Этим методом российские разведывательные службы уже много раз успешно пользовались в прошлом.
Мы рассматривали проблему со всех сторон. Что нам нужно было делать? Просто не прислушиваться? Отводить глаза? Молчать? Я вовсе не хотел снова оказаться в роли гонца, приносящего плохую весть. Тут мне пришла в голову идея: во время следующей встречи "Рюбецаль" просто должен был надиктовать мне свои "показания" на диктофон.
Для этого 29 июня 1997 года я вылетел в Варшаву. Так как я прервал сотрудничество с Фредди, мои шефы выделили мне в помощь одного сотрудника из подотдела внутренней безопасности. С ним я встретился во Франкфурте. Оттуда мы полетели самолетом "Люфтганзы". Мы решили сначала действовать поодиночке, чтобы потом нам было легче помогать друг другу. Уже прибыв в Варшаву, я потерял коллегу. Зарегистрировавшись в отеле, я сел в холл и ждал его.
Вскоре мой новый партнер прибыл и отправился в бюро регистрации. Там возник шум и даже переполох. Он бегал от одного служащего гостиницы к другому и дико жестикулировал. Затем он вышел из отеля, взял такси и уехал. Через час он снова появился, очевидно, не замечая меня. Когда он один вошел в лифт, я зашел вслед за ним. – Что случилось? – спросил я. – Мне нужно в больницу. Я испугался. – Что, ради бога, произошло?
– У меня шумит в ушах, – ответил он. Возможно, я тогда выглядел так, как будто меня стукнули по затылку. – Шумит в ушах, у тебя шум в ушах? И поэтому тебе нужно в больницу? Ну да, логично. Я тоже бы так сделал. Всякий раз бегу к доктору, когда у меня шумит в ушах. Дверь открылась, и он исчез с карточкой, где был написан номер его комнаты. Я обалдел настолько, что забыл выйти из лифта. Шум в ушах, сказал он, шум в ушах…
В моем номере я свалился в кресло. Потом открыл бутылку пива и отхлебнул из нее. Я еще никогда в жизни не пил днем никаких спиртных напитков. Но это было уже слишком. Где Фредди, думал я, я срочно хочу вернуть Фредди.
Как позднее выяснилось, у моего нового партнера при приземлении в Варшаве возникли проблемы с выравниванием давления. Это так обеспокоило его, что он обратился к врачу. Для сравнения: сам я перед поездкой в Варшаву во время занятий спортом повредил себе мышцу, почти не мог ходить, а после этого еще три месяца был на больничном. А этот новый коллега бежал к врачу с шумом в ушах и вел себя так при этом, будто ему оставалось жить считанные дни.
Около 20.00 в гостиницу пришел "Рюбецаль". Он перефотографировал некоторые секретные документы и еще принес несколько отдельных сведений по интересующим
Как обычно, он сделал заметки на своем языке на листочке. Но и листок он не хотел выпускать из рук. – Запиши все, я тебе продиктую, – сказал он. Я понимал его ситуацию, потому согласился и сделал так, как хотел он. В конце он дал мне все-таки свой листок. Теперь и у меня была двойная информация – собственноручные заметки "Рюбецаля" и мои переведенные им записи.
Я заплатил "Рюбецалю" причитавшиеся ему деньги. При этом должен был присутствовать мой коллега. "Рюбецаль" отдал нам поврежденное второе дно чемодана "Самсонайт". В БНД такое вставное дно используется как "транспортный контейнер", с помощью него в чемодане легко можно устроить тайник для документов. Мы должны были забрать его с собой в Германию, чтобы починить. Этим заданием хотел заняться мой коллега.
Поздно вечером в Варшаву прибыл и "Уленшпигель". Когда мой партнер уже спал, мы с ним еще раз все обсудили. Я должен был предупредить "Ули". Если Фёртч предатель, то близость между доктором Херле и Фёртчем представляет угрозу для моего источника. Я чувствовал себя ответственным за его безопасность. Потому предупредить его было моим долгом.
Но "Уле" был и моим шансом. Я смог с его помощью проверить, что именно написал кириллицей "Рюбецаль" на листочке. "Уленшпигель" углубился в текст и застыл от ужаса. В прочитанном он увидел обвинения против Фёртча и сразу осознал опасность для себя.
– Ты должен мне помочь. Я не могу передать эти рукописные заметки. Пожалуйста, наговори мне все, что написано на листке, на пленку, – попросил я его. После долгих раздумий он, наконец, согласился при условии, что после анализа я эту кассету сотру. Это я ему пообещал.
На следующее утро мой коллега пришел ко мне очень взволнованным. – Я не могу взять с собой это вставное дно. Если его обнаружат на границе, меня могут арестовать. – Тогда выбрось его, – предложил я ему. – Но как, не могу же я просто бросить его в урну? – Тогда разрежь на маленькие кусочки и выбрось по частям. Примерно через полчаса он снова стоял предо мной, с пластиковым кульком в руках.
Он открыл мне его, чтобы я взглянул. – Все разрезано на мелкие кусочки, – доложил он со всей гордостью, – я разрезал своими маникюрными ножницами. На самом деле довольно большую пластину он разрезал на кусочки размером с монету. Я не мог сдержать смех, когда одобрительно сказал ему: – Хорошая работа. А теперь нужно незаметно выбросить. Теперь я подумал, что он просто бросит кулек в мусорный бак, но и тут я сильно ошибся. Впоследствии я очень сожалел, что никто не снял на видео, как мой коллега выполнял это задание.
Усиленно старясь не выделяться, он прохаживался по большой парковке возле отеля "Виктория Интернейшнл". Мне пришлось дважды присмотреться, чтобы его узнать. Раз за разом он останавливался, удостоверялся, что никто за ним не следит, лез в карман и незаметно бросал на землю пригоршню кусочков оставшихся от бывшего вставного дна. Постепенно мне уже надоели все эти шпионские игры.
Я посоветовал бедному коллеге ехать домой на поезде, чтобы он больше не жаловался на шум в ушах. Он так и сделал. После того, как я прилетел назад, я еще два дня пробыл в Мюнхене. Все это время о моем попутчике ничего не было слышно. На третий день он появился в Берлине в нашем тамошнем филиале. Он, заблудившись в Польше, наконец-то добрался до Германии.