Условно пригоден к службе
Шрифт:
Я был в принципе готов передать этого агента, но только при условии, что его будут и дальше вести на честных условиях. После первого разговора с "Уленшпигелем" мы встретились с Шустером. Коллега болтал без умолка, хвастался своим богатым опытом. Это бахвальство показалось мне знакомым. Шустер был типичным примером классического оперативника-агентуриста БНД, которых было немало в окружении Херле. Артист кабаре Вернер Финк выдал как-то одну фразу, которая всегда приходит мне на ум, когда я встречаюсь с подобными людьми: "Мысли! Мы не задумываемся! И если мысли к нам вдруг приходят, то мы с ними быстро расправляемся! Но чтобы самим задуматься – какая мысль!"
С Шустером мы сидели в отеле "Швайцерхоф",
Мы решили провести общую встречу и двинулись – с командой наружного наблюдения из Мюнхена на "хвосте" к гостинице "Зюльтер Хоф", удаленной на пару улиц. Еще раньше я рассказал Шустеру, что "Уле" будет жить там, так что новому агентуристу показалось естественным, что он встретит агента именно тут. После первой беседы с Шустером русский информатор попросил у меня пару часов на размышление. Я снова провел его через задний выход из "Зюльтер Хоф", а потом мы пошли в его гостиницу.
Фредди в это время занимался наблюдением, что его очень забавляло. Сначала он проскользнул через "КаДеВе" и несколько других универмагов на Курфюрстендамм, чтобы потом в общественном туалете дождаться, пока не услышал голос, который спрашивал другого, внутри ли еще "он". Мой партнер отравился к умывальнику и прямо сказал филерам: – Да, Фредди все еще внутри. Потом он со смехом вышел из туалета.
"Уле" задумчиво посмотрел на меня: – Что ты об этом думаешь? Я пожал плечами. – Подумай, что ты сам будешь делать. До этого никто не знает, кто ты на самом деле. Потому на тебя никто не сможет давить. Ты в любой момент можешь отказаться, если захочешь. Но было бы очень жаль. Может быть, ты все-таки попробуешь. Он глубоко вздохнул. – Ага! Вот так забава! Ты видел, там еще один сидел в фойе. Что это за люди – с самого первого раза начали играть в индейцев? Я ничего не мог ему возразить, потому просто извинился за моих коллег.
Вечером мы встретились в "Бакко", итальянском ресторане на Марбургер Штрассе. Его выбрал сам "Уленшпигель", потому что мы там уже часто с ним встречались раньше. Нам он подходил. "Бакко" находился в центре и был всегда полон. Потому мы могли чувствовать себя уверенно с "приклеившимся Шустером". Самому Шустеру мы сказали лишь за пять минут, куда мы пойдем. Кода мы вошли в ресторан, он вдруг вспомнил, что ему нужно сделать важный телефонный звонок, и быстро вышел. Было видно, что он тут явно не на совеем месте. Два года спустя он так описал свои впечатления от этой встречи на допросе в Баварском земельном управлении уголовной полиции в Мюнхене:
"Вечером дело дошло до окончательной передачи в одном из ресторанов Берлина. Этот выбранный старыми оперативниками ресторан был по всем параметрам совершенно непригоден для передачи агента (очень маленький, маленькое расстояние между столиками, соседи могли слышать все разговоры). Я посчитал эти обстоятельства достаточной причиной, чтобы еще раз встретиться с агентом наследующее утро один на один и сообщить ему определенные детали (номера телефонов), а также произвести оплату за его услуги к этому моменту.
На встрече следующим утром "Уленшпигель" показался мне очень усталым. На мой вопрос он ответил, что
Сегодня я очень благодарен Шустеру за эти его слова. Они прекрасно показывают, насколько моя философия работы отличалась от практикуемой БНД. Уже этот коротенький отрывок свидетельствует о высокомерном и презрительном отношении к агентам. Конечно, мы в этот вечер хорошо посидели с "Уле". Он был в Берлине один, а мы уже к тому времени стали хорошими друзьями. Мы разговаривали о детях, об их проблемах и об их делах в школе. Этим личным отношениям с "Уленшпигелем" Шустер и так помешал тем вечером во время ужина, да и сам он не скрывал, что чувствует себя тут неуютно. Очевидно, он хотел бы продемонстрировать перед агентом фонтан красноречия, в котором он рассказал бы "Уленшпигелю" о своих выдающихся способностях разведчика и о своих прошлых заслугах.
Но из этого ничего не вышло. Мы не разрешили даже маленького фонтанчика за столом. Шустеру ничего не осталось, кроме как с бравым видом лопать свое "карпаччо". При этом он никак не мог общаться с этим русским как нормальный человек. Никому за этим столом его хвастовство было не нужно. "Уле" был лучшим источником всей Службы. Не в последнюю очередь потому, что мы с ним обращались естественно. Он сам знал, чего стоил. Ему не нужна была пустая болтовня и похвалы от незнакомого ему человека. Куда важнее было для него, что мы успели купить игрушечную железную дорогу для его сына, которую он ему пообещал. Он хотел сидеть с друзьями, пить вино, рассказывать анекдоты, поглядывать вслед одной или другой красивой женщине. Порой ему хотелось и напиться.
Шустер же хотел принять "дело", как предписано инструкциями. А нам нужно было передать "человека", служившего нашей стране в надежные руки. Именно потому, что он так старался, что рисковал своей жизнью, он заслуживал особенной осторожности, чуткости и заботы. А Шустер, исходя из своего представления о своем себе, был в этом смысле прав, говоря, что наше поведение противоречит основным принципам разведывательной работы.
Шустер действительно искренне верил, что купил "Уле" за двадцать тысяч марок. На самом деле информатор согласился следующим утром продолжить работу, но при условии, что я буду присутствовать на следующей встрече, чтобы прояснить возможные нерешенные еще вопросы. Сказано, сделано. Шустер пообещал сообщить мне и Фредди, как только "Уленшпигель" объявится.
В апреле "Уле" позвонил мне. Он был в Берлине и спрашивал, найдется ли у меня для него время. Я тут же отправился к нему. Мы встретились вблизи городка Нойруппин. Вечером он сообщил мне, что разбил бы себе голову из-за "Гюнтера" (так представился ему Шустер). Я посоветовал ему хотя бы попытаться с новым оперативником. На встречу в Гамбурге я согласен был поехать с ним.
В следующий понедельник "Уле" и я сидели в моей служебной машине. Мы катили по автобану в направлении Витштока. С замиранием сердца мы свернули на стоянку. Мой гость взял мобильный телефон и набрал номер "Гюнтера". Тот мгновенно бы у аппарата. "Уленшпигель" вежливо представился и сказал что едет сейчас в Гамбург. Шустер, очень радостный, назвал ему отель, в котором остановился. "Уленшпигель" спросил его: – А что с Хорстом? На это Шустер ответил: – Ах. этот нам совсем не нужен. Мы и вдвоем прекрасно справляемся. "Уле" настаивал и стал говорить уже громче: – У нас была договоренность. Хорст еще никогда не нарушал обещаний. Когда он приедет на нашу встречу?