Условный разум

Моисеев Владимир

Рик Нунан собственной персоной

Вечером дома Пильмана ждал сюрприз. Его жена, Ева, была явно встревожена. Удивительное дело. До сих пор она умела сдерживать чувства. Некоторая эмоциональная отрешенность добавляла их отношениям немного шарма. Так что — должно было произойти что-то по-настоящему неприятное, чтобы она потеряла над собой контроль. Не исключено, что она почувствовала угрозу лично для себя. Пильману это не понравилось. Если бы мог, ни за что бы не стал спрашивать Еву о том, что случилось, сделал бы вид, что не заметил ее беспокойства. Но было понятно,

что его разрешения никто спрашивать не собирается — она обязательно расскажет ему все-все, не ожидая, когда он устроится в любимом кресле и приведет в порядок свои потрепанные на работе нервы. Хочет он этого или нет, значения не имело, ему все равно придется выслушать неприятную весть (а в том, что она будет неприятной, сомнений не было). И, конечно, Ева не забудет добавить о своей тревоге и озабоченности и потребует, чтобы он был внимателен и осторожен и не забывал, что с некоторых пор все его неприятности — это ее неприятности, а все его успехи и достижения — ее успехи и достижения.

Можно было попробовать перехватить инициативу, но на успех Пильман не рассчитывал. Ева — женщина очень решительная. Она очень не любит, когда что-то остается недосказанным. Намеков не признает. Если желает что-то сказать, то обязательно скажет.

— Пораньше вырвался из своего интеллектуального гетто, мечтаю посмотреть баскетбол, — сказал Пильман, стараясь произносить слова по возможности медленно и равнодушно. — Что-то я сегодня устал, дорогая. Нуждаюсь в длительном пассивном отдыхе. Эти аспиранты, знаешь ли, любого утомят. Такие напористые ребята. Все время чего-то требуют. Достали.

— И не мечтай! — сурово сказала Ева. — Сегодня посмотреть баскетбол тебе не удастся.

— А что так?

— Ждут тебя. Человек ждет.

— Кто такой?

— Говорит, что твой давний знакомый.

— Из ФБР?

Ева засмеялась.

— У тебя есть знакомые в ФБР? Не знала.

Пильман шутку не оценил.

И Ева поняла, что ничего забавного в визите агента ФБР нет.

— Нет, вряд ли. Непохож на федерала. Какой-то он жалкий, помятый. Кто-то его здорово напугал.

— Это не я, — попытался пошутить Пильман.

— Кто бы сомневался. По-моему, он хочет, чтобы ты его защитил.

— Я?!

— Представь себе. Сама удивилась!

— Где он?

— Я отвела его в библиотеку.

— И что он там делает?

— Ничего. Третий час смотрит в одну точку. Я сначала думала, что он книгу выбирает, а потом поняла, что он в полуобморочном состоянии и не способен совершать осмысленные поступки, по крайней мере, пока не увидит тебя. Так выглядят охваченные ужасом, источник которого объяснить невозможно. Представляешь, два часа сидит и не шевелится. Читала о подобных страдальцах в романах, но своими глазами вижу такое в первый раз. Не могу сказать, что мне это представление понравилось.

— Неужели этот человек не сказал, какого дьявола ему от меня нужно?

— Ни слова. Молчит, даже не сопит. Будь осторожен, Валентин. Я боюсь этого пришельца. У меня нехорошее предчувствие. Если он втравит тебя в опасную историю, твоей карьере придет конец. Будет просить денег — решительно откажи. Не мямли. И не давай обещаний, которые потом не сможешь выполнить.

А лучше вообще ничего не обещай.

— В любой ситуации нужно пытаться получить личную выгоду, — сказал Пильман и подмигнул. — Это ведь не мы просим его о помощи, а он нас. Отказать ему я всегда успею. Но сначала надо поговорить, узнать, кто такой, зачем я ему понадобился? Откуда он меня знает, почему думает, что я ему помогу? Информация лишней не бывает, сама знаешь. Допрошу с пристрастием. А потом, конечно, откажу.

— Смотри, не переусердствуй.

— Он тебе не нравится. Это я могу понять. Но почему ты не выставила его вон? — удивился Пильман.

— Не знаю, — удивленно сказала Ева. — Он сказал, что знаком с тобой с детства. Было бы странно, если бы я выставила на улицу твоего старого друга.

— У меня нет старых друзей.

— Я помню. Ты всегда это говорил. Но я уверена, что есть вещи, которые мне знать не следует. А если будет необходимо, то расскажешь сам.

Рик Нунан рассказывает

Пильман тяжело вздохнул и отправился в библиотеку. Он рассчитывал, что продолжения событий следует ждать дня через три-четыре. Но ошибся. Дельце-то, оказывается, горячее. И отлагательств не терпит. Неужели, в Хармонте и в самом деле завелись настоящие инопланетяне? Чушь, конечно, но…

Он набрал в легкие побольше воздуха и открыл дверь в библиотеку.

— Ба, вот так встреча! — сказал он, разглядев гостя. — Неужели это ты, Ричард Нунан? Ужас предместий или Головорез Рик, так тебя, вроде бы, называли? Давно это было, я стал забывать наши старые школьные клички. Помню, в свое время ты был большим баламутом. Надеюсь, сейчас успокоился.

Нунан не сразу отреагировал на его голос, рефлекторно вздрогнул, словно очнулся от глубокого сна и медленно повернул голову в сторону Пильмана, оторвавшись от разглядывания третьей полки книжного шкафа. Пильман с удивлением отметил, что Ева была права, Рик явно был не в себе и действительно просидел два часа, поджидая его, уставившись в одну точку. Боже правый! Чего только не бывает на свете.

— Ты узнал меня, Валентин? — спросил Нунан хрипло, надо полагать, его горло катастрофически пересохло. — Это хорошо.

— Конечно. А я ведь сегодня тебе звонил, хотел кое о чем расспросить.

— Я знаю.

— Но не дозвонился. Связь с Хармонтом прервана. Ерунда какая-то.

— Мне сообщили.

— Кто?

— Не знаю. Они не представились. Серьезные люди. Мне приказали приехать к тебе и ответить на любые вопросы, которые ты задашь. Пожалуйста, спрашивай быстрее, я очень устал, хочу спать.

— И ты будешь откровенным?

— Да. Но только с тобой. Другим ничего не расскажу, я дал подписку.

Пильману это не понравилось. Спецслужбы — это не хорошо. Совсем не хорошо. Получается, что он становится фигурой в чужой игре. Для озабоченного своей карьерой человека это было плохое известие. Ева предупреждала о необходимости соблюдать предельную осторожность, и надо признать, чутье ее не подвело.

— И что ты хочешь мне рассказать?

— Ничего не хочу, — удивился Нунан. — Мне нельзя ничего рассказывать. Только честно отвечать на вопросы. Спрашивай.