Условный разум
Шрифт:
— Нет.
— Я не могу объяснить понятнее.
— Это очень интересно. Все?
— Нет, проснувшись, я обнаружил у себя в руке вот этот артефакт.
Панов вытащил из сумки «золотой шар». На самом деле, он был не золотой, скорее медный, красноватый, совершенно гладкий, но не блестящий. Шар выглядел слишком обычно. Поверить в то, что это волшебный прибор, исполняющий потаенные желания людей, было очень трудно. Поверить в такое могли только самые преданные любители фантастики.
— Думаете, это тот самый «золотой шар», о котором рассказывал Мозес? — спросил Пильман. — Какой-то он чересчур обычный.
— Давайте
Пильману понравилось предложение о справедливой дележке денежной премии. Он был уверен, что Мозес обязательно заплатит. Этот парень относился к деньгам без должного уважения. Иногда казалось, что они для него мусор. Пильман подумал, что и сам бы с удовольствием не считал деньги, и обязательно, когда у него скопится много денег, будет относиться к ним равнодушно и без лишнего трепета.
Он был уверен, что Мозес обязательно позволит исследовать «золотой шар» в институтских лабораториях, если в этом появится необходимость. Но это потребуется только в том случае, если у «золотого шара» проявятся оригинальные физические свойства, а не разговоры о пресловутом счастье. С эзотерикой Пильман связываться не желал. Смешивать серьезные научные исследования с мистикой, сновидениями и потусторонними сущностями было бы с его стороны большой глупостью.
Впрочем, разве постоянные разговоры о пришельцах и Посещении не отдают волшебством и мистикой? Одним безумным фактом меньше, одним больше. В конце концов, альтернативные проникновения в Зону ничем не отличаются от активных сновидений. И то и другое — чудеса, объяснить которые наука пока не может. Наука чудесами не занимается.
В первый раз Пильман был рад, что рядом с ним оказался Мозес, на которого можно было свалить мистические гипотезы, и спасти свою репутацию, если кто-то из серьезных ученых потребует объяснений. Сам Пильман в мистических теориях не нуждался, он верил, что рациональное объяснение обязательно будет найдено. Рано или поздно. Вот когда ему нужно будет решительно напомнить о своем существовании, а пока — важно следить за собственным реноме и не болтать лишнего, что может быть использовано против него.
Мозес увидел «золотой шар» и прослезился. Пильман в первый раз видел его по-настоящему счастливым. Мозес схватил «шар», прижал его к груди и выслушал сбивчивые разъяснения Панова, не скрывая восхищения. По крайней мере, Пильман всегда думал, что так должно выглядеть восхищение. Впрочем, когда речь заходила о Мозесе, ошибиться в оценке чувств было нетрудно.
— Вы меня порадовали и удивили, Панов, — сказал Мозес.
Он поднял «Золотой шар» высоко над головой, а потом неожиданно поцеловал его несколько раз и стал осторожно поглаживать, будто и в самом деле хотел стать счастливым. После чего прочитал стихотворение:
«Случайной искоркой взовьется, И вдруг внезапно улетает. Откуда все это берется, Куда все это исчезает?»— Быстрее, джентльмены, прикоснитесь к «золотому шару», пусть ваши сокровенные мечты сбудутся, — сказал Мозес торжественно.
Ученые, с сомнение посмотрели друг на друга, но все-таки до шара дотронулись. Кто его знает, может быть, и в самом деле…
— Отлично, дорогой Пильман, поздравляю вас от всей души. Теперь ничто не помешает
Пильман подумал, что он никогда не привыкнет к выходкам Мозеса. Наверное, правильно было бы напомнить о причитающих им, с Пановым, больших деньгах, но решил, что сейчас не время, глупо было бы портить минуту торжества Мозеса напоминанием о своей неутоленной жадности. Всему свое время.
Утром мир в деревне Чучемля стал другим. Никто не смог сказать, что произошло: случилось очередное чудо или вдруг внезапно вновь заработало второе начало термодинамики. На этот раз к Пильману заявился Алмазов. Эти русские почему-то постоянно нарушают правила приличия, которые в Америке выполняют даже нищие: нельзя нарушать покой людей, не предупредив их заранее о своем визите. Какие бы серьезные основания для этого не находились. Вчера Панов притащил «золотой шар», сегодня Алмазов сообщил, что на его глазах провалившийся под землю особняк промышленника Васечкина выперло обратно. И теперь он стоит, как будто никакой катастрофы с ним не произошло, только краска на фасаде немного облезла. Неужели для русских это веская причина для того, чтобы побеспокоить главу американской делегации? Они не понимают, что после их визитов даже самый спокойный американец начнет относиться к русским хуже. Россия изрядно надоела Пильману. Слишком много сенсаций, происходящих в одной деревне, говорит об общей нестабильности жизни. Впрочем, проблемы русских его не интересовали. Он подумал о том, как воспримет очередное происшествие Мозес. Наверное, ему не понравится, что Зона в Чучемле самоликвидировалась.
К его удивлению, Мозес был в прекрасном настроении. Он весь светился от счастья. Будто русские преподнесли прекрасный подарок, которого он домогался долгие годы, но получил только сейчас.
— Вы ждали, что в Чучемле произойдет подобное? — раздраженно спросил Пильман.
— Да, — коротко ответил Мозес.
Пильману это «да» не понравилось. Он и раньше предполагал, что не понимает, какую игру ведет Мозес. Ему хотелось получить развернутый ответ. Ждал — не ждал, готовился к этому — не готовился, способствовал — не способствовал, не проделал ли этот фокус самолично? Какие чувства испытывает? Считает ли, что подобное однажды произойдет и в Хармонте? Какие последствия может иметь самоликвидация для разработки новых технологий? Но Мозес обсуждать все эти важные вопросы с Пильманом не захотел.
— Нам следует вернуться в Хармонт? — спросил Пильман. Он уже ничего не понимал. И, самое главное, разбираться в психологии Мозеса он не хотел.
— Да, — сказал Мозес. — Наша комиссия свою роль выполнила. Здесь нам больше делать нечего.
— Хорошо — сказал Пильман. — Вернемся в Хармонт и проведем сравнение артефактов из двух Зон на хорошей аппаратуре.
— Вряд ли у вас это получится, — усмехнулся Мозес. — Никаких артефактов из Зоны Чучемли больше не существует. Я проверил.
— Ерунда, — возразил Пильман. — Русские подарили мне отличный экземпляр «пустышки». А у их мэра, Мазина, в кладовке собраны десятки образцов. Будем работать с ними.
— Попробуйте, конечно, если сможете.
Пильман выругался про себя и пошел проверять, цела ли «пустышка», которую он аккуратно упаковал в специальный металлический ящик. К его возмущению, «пустышки» там не было.
— Это ваша работа, Мозес? — спросил он сурово.