Условный разум
Шрифт:
— Не совсем, если честно. Вы считаете, что я знаком с абсолютно верной теорией Посещения и скрываю ее? Должен вас разочаровать, никакой «правильной» теории Посещения не существует.
— Это я знаю, — задумчиво сказал Молниев. — Так создайте ее! У вас обязательно получится.
— Хорошую работу вы мне предлагаете сделать. Как вы сказали: сложить из знакомых кубиков. Но не получается даже это. Кубики попались скользкие. Да и кубиками их называть язык не поворачивается.
— Не удивлен. А давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны.
— Это с какой? — не понял Панов.
— С
— Смешно! Я в этом ничего не понимаю, — резко сказал Панов. — Вы сказали, что знаете о возможном Посещении больше всех. Что конкретно? Поделитесь.
Молниев тяжело вздохнул и подробно рассказал о своем разговоре с Мозесом. По его мнению, легенда о «золотом шаре» переворачивает всю историю Посещения с ног на голову.
— С головы на ноги, — поправил Панов.
— Нет, с ног на голову. Мне кажется, что только выход за пределы наших научных представлений может помочь решить эту проблему.
Панов отнесся к предложению Молниева как к не слишком умной придумке фантаста. Но так получилось, что ему лично пришлось столкнуться и с мистикой, и с «золотым шаром».
Пильман не верил, что русские смогут его удивить. Ему не нравилось, как в России было организовано изучение феномена Посещения. Ждать от них прорыва было глупо. И надо же! Это случилось! Они умудрились отыскать пресловутый «золотой шар» Мозеса. И сделал это Кирилл Панов, которого Мозес даже забыл включить в список потенциально полезных для проекта людей. Впрочем, он всегда говорил, что наука его не интересует совсем. А представить, что из Панова может получиться сталкер, способен только слабоумный.
Пильман узнал легенду о «золотом шаре» совершенно случайно. Неизвестно, чем руководствовался Мозес, но однажды он рассказал Пильману удивительную историю о таинственном «золотом шаре», который якобы способен сделать счастливым любого человека.
— Глупая идея, — сказал Пильман. — Наш Институт человеческим счастьем не занимается.
— Хочу похвастаться. В мою историю, сляпанную на коленке, поверил профессиональный русский фантаст.
— Достижение. Мне-то вы зачем все это рассказали? — удивился Пильман.
— Хочу попросить об одолжении. Если кто-нибудь из институтских лаборантов обнаружит «золотой шар», сразу несите ко мне. Я заплачу большие деньги. Кстати, если кто-нибудь из русских отыщет «шар», тоже неплохо. Вы, наверняка, уговорите их отдать его мне. За деньги, естественно. Очень большие деньги.
Пильман подумал, и легенда о бесплатном счастье ему понравилась, особенно в той части, которая касалась выплаты денег, очень больших денег. Он стал решать, кому из русских следует рассказать о «золотом шаре», и быстро понял, что с Алмазовым, говорить бесполезно, этот от легких денег, плывущих прямо в руки, ни за что не откажется, но толку от него ждать не стоит. Оставался Кирилл Панов. Этот человек к деньгам относился без фанатизма. И Пильман поспешил поделиться с ним столь светлой и благородной идеей привнесения счастья человечеству.
Реакция русского оказалась парадоксальной: он засомневался в пользе массовой раздачи бесплатного счастья. Довольно резко. Ссылался почему-то на второе
— Нельзя к человеческому счастью применять сухие научные законы, — возразил Пильман.
— Можно, — ответил Панов. — Игра с нулевой суммой. Суммарное счастье человечества не изменится.
И это утверждение прозвучало очень внушительно. Пильман вынужден был признать, что Панов прав. Но только в том случае, если подсчитывать прибыль и убыток чересчур скрупулезно. Чего в обычной ситуации никто не делает. На практике счастливчик радуется и рассказывает всем, как ему повезло, а неудачник страдает молча. Так что собрать достаточную для анализа экспериментальную информацию очень сложно.
— Вы слишком строги к людям, — сказал Пильман. — Я приведу вам наглядный пример. Казино. Азартные игры. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Но счастливы все, потому что их привело в это заведение общая страсть к игре. Проигрыш или выигрыш — часто не так уж и важны, люди получают яркие переживания, всплеск эмоций. А какие они у конкретных людей — положительные или отрицательные — это не важно. Азартная игра — сама по себе награда и кратчайший путь к обретению счастья. В конце концов, мы не можем решать за людей, что конкретно приносит им счастье. Не исключено, что страдания. Иногда мне кажется, что наше преувеличенное внимание к успеху порочно.
— А потом эти счастливые люди стреляются, вешаются или прыгают с моста в речку, — мрачно сказал Панов.
— Да. Такое случается, — вынужден был признать Пильман.
— Кстати, про пресловутый «золотой шар» мне вчера рассказал фантаст Молниев. Так что у меня было время обдумать последствия раздачи бесплатного счастья.
— Но теперь мы знаем, что делать, если «золотой шар» попадет в наши руки.
— Вот как?
— Мы отдадим его Мозесу. И получим за него большие деньги. И три человека станут счастливыми: мы и Мозес.
Этот абсолютно случайный и отвлеченный разговор имел неожиданное продолжение. Утром к Пильману в гостиницу пришел озадаченный Панов, что само по себе было удивительно. Их взаимоотношения не предполагали частных визитов.
— Наверное, я не имел права нарушать ваш покой, и мне не следовало беспокоить вас, не спросив разрешения. Но наш вчерашний разговор позволил мне нарушить правила. Произошло удивительное событие, мне кажется, я обязан рассказать вам о случившемся немедленно. Думаю, вас это должно заинтересовать.
Пильман был искренне удивлен. Незапланированный визит русского был нарушением протокола. Он не мог представить, что потрясающего могло произойти этой ночью с Пановым? Да еще столь сенсационное, что могло бы заинтересовать его, американского гражданина. Он приготовился услышать что-то по-настоящему важное. И не ошибся.
Панов был взволнован.
— Вечером я вернулся домой и сразу заснул. Мне снились сны: яркие и неотличимые от реальности. Но это единственное, что я помню. Не могу вспомнить ничего конкретного, осталось только ощущение прикосновения к чуду. Как будто кто-то, имеющий на это право, мне это разрешил. Понимаете?