Услышь моё молчание

Иванова Ника

Гриневский в этот раз перехватил инициативу сразу. Быстро раздел и повалил на постель, чтобы не выпустить до утра. Это была прекрасная новогодняя ночь, когда исполняются заветные желания. Правда Герман успел предупредить между поцелуями и объятиями, что у него вечером самолёт. Срочная командировка на неделю и отменить её нельзя. Алекс принял к сведению и отлюбил парня так, чтобы он не забыл его за эту неделю. Уставший Герман уснул, тесно прижавшись к боку Алекса уже под утро. Сам же Гриневский долго смотрел на своё чудо, пытаясь в полумраке рассмотреть спокойное лицо, и поверить в то, что он с ним и всё произошедшее ночью не сон. Он не заметил, как уснул, зато утром пришлось проснуться рывком и подскочить на кровати, потревожив Германа. Тот открыл глаза и с недоумением уставился

на высокого крепкого мужчину со следами седины на висках.

– Егор, я что-то не помню, чтобы разрешал входить в комнату. Постучать не судьба? — хмуро задал вопрос Гриневский, потянувшись за своей одеждой.

– Я стучал, Алекс, но ты не проснулся. Пришлось войти без стука, - недовольно проворчал мужчина.

– Слушай, Рогозин, я понимаю, что начбез должность беспокойная, но чего ты первого января-то маешься? — пользуясь тем, что подчинённый отвернулся, Алекс быстро начал одеваться. Он прекрасно успел осознать, что Рогозин безпричинно его так бесцеремонно не потревожил бы. Герман попытался было встать, но Алекс поцеловал его в губы и уложил обратно.

– У нас проблемы, Алекс. Выставь отсюда свою «рыбку». Не для его ушей разговоры, - бросил мужчина холодный взгляд на лежащего в кровати парня. Тот так же холодно усмехнулся в ответ, выдержав взгляд мужчины.

– Егор! Не стоит оскорблять близкого мне человека, к тому в какой-то степени родственника, - осадил начбеза Алекс.

– Чего? — не понял тот и вопросительно вскинул бровь.

– Того, - фыркнул Гриневский. — Потом объясню. Что случилось?

– Снова нападение на один из офисов компании. Кое-кто даёт понять, что его терпение на исходе. Скоро начнётся более жесткий прессинг.

– Значит, та сволочь не успокоилась и по-прежнему хочет мою компанию? — нахмурившись, спросил Алекс.

– Сам мне позвонил. Поздравил с праздником, - оскалился Рогозин.

– Понятно. Жертвы есть?

– Охранник в больнице с переломом руки и синяками. Это пока только предупреждение было.

– Хорошо. Я сейчас. Подожди меня внизу.

Гриневский присел на кровать и провёл пальцами по губам Германа. Тот перехватил руку и переплёл пальцы. Они не говорили, словно понимая друг друга без слов. Затем Герман приподнялся и крепко, жарко поцеловал Алекса.

– У тебя серьёзные проблемы? — обеспокоенно спросил он.

– Выкручусь. Просто один зарвавшийся тип хочет отобрать мой бизнес, только не на того напал. Мне необходимо уехать. Тебя в город подвезти?

– Да. Дай мне несколько минут, - Герман выскользнул из постели, быстро натянул брюки и рубашку.

– Герман, я хочу тебе кое-что подарить, - задержал его уже возле машины Алекс. Под наблюдающим взглядом Рогозина он вытащил из кармана новенькую связку ключей и протянул парню. — Это ключи от моей квартиры. Я хочу, чтобы ты приезжал ко мне в любое время, когда захочешь.

– Алекс… Это… - растерянно покачал головой Герман.

– Это всего лишь моё желание и ни к чему тебя не обязывает. Я не тороплю и у тебя есть время решить, насколько сильно ты хочешь быть со мной. Но ключи в любом случае пусть будут у тебя.

– Спасибо. Я подумаю, - сдержанно ответил Герман, спрятал подарок в карман куртки и сел на заднее сидение, скрывшись от любопытного изучающего взгляда Рогозина за водительским сидением.

Глава 8

Ты из тех, кто способен услышать меня, даже если я буду молчать

Вернувшись из командировки, Герман несколько раз позволил себе визиты к Алексу, естественно закончившиеся ночёвкой. Эти странные отношения, от которых он не мог отказаться, постепенно затягивали его в сладкий плен самообмана. Герману безумно хотелось поверить, что его любят, ждут и простят всё, даже его молчание. Ему жутко не хотелось, чтобы Алекса коснулась та грязь, что ему пришлось пережить, но подозрительные взгляды Рогозина, с которым пришлось несколько раз пересечься, заставляли всё время быть на стороже. У этого опытного бывшего следователя могла быть прекрасная память на лице и то, что в образе «Эммы» он видел его лишь однажды, совершенно не

успокаивало. Доказательств, похоже, не осталось, но кто знает, за какую ниточку и где мог потянуть профессионал, чтобы размотать запутанный клубок. Герман стал убийцей, защищая собственную жизнь, но он сам уничтожил всё, что могло оправдать его, впрочем, как и обвинить. Рогозин мог устроить ему уйму проблем и, главное, настроить против него Алекса, к которому так успел прикипеть сердцем. Всё-таки Альбина была его сестрой, пусть и сводной, а Герман был более чем причастен к её смерти. Он вернулся в родной дом тайком. Герману просто повезло, что мачеха, пьяная в стельку была дома, а не как обычно в Москве, проматывая деньги по клубам и бутикам. Он уколол ей препарат, которым поделился покойный доктор, который остановил сердце. Спустя несколько часов её смерть любой врач констатировал бы как обычный сердечный приступ. Впрочем, так и произошло. Об этом не знал никто, кроме Глеба и его отца. С дядей Ромой произошёл тяжёлый разговор. Он умудрился вытащить из Германа всё, вплоть до мелочей. И, к счастью, не стал смотреть с презрением и гадливостью, как можно было бы подумать. На самом деле ему было горько, что не смог рассмотреть в молодой жене друга стерву, способную на заказное убийство и это с его-то жизненным опытом. Да и с самим Германом вышло паршиво, ведь Глеб пытался доказать, что поведение друга нетипично. Что он, мол, не мог уехать, ничего не объяснив и прекратив всякие контакты. А дядя Роман проверил, что парень пересёк границу и успокоился, решив, что Герман отойдёт от горя и сам вернётся. Потому, чувствуя свою вину в произошедшем, хотя это и было абсолютно не так, он помог зачистить концы. Он сам, якобы приехав к Альбине с визитом, нашёл её тело, и именно его знакомый врач констатировал смерть от сердечного приступа, подтверждённую затем патологоанатомом.

Так что даже если Рогозин ринется что-то искать, то, скорее всего не найдёт, но осадок недоверия может возникнуть и тогда так осторожно начавшиеся отношения с Алексом рассыпятся прахом. И Герман не мог сказать, чего именно он боялся больше: то ли обвинения, то ли расставания. Избавиться от подозрений может помочь дорогой адвокат, а вот если Алекс не захочет быть с ним, то не поможет уже никто и ни что. Это будет крах всех надежд, что робко поселились в душе, ведь рядом с ним было надёжно, тепло, уютно. Вот и сейчас, Герман лежал в его постели, раздумывая, что же делать. Он предпочёл бы молчать и дальше, хотя это молчание было и равносильно лжи, но переступить через себя было ещё тяжелее. Слишком много грязи, слишком много крови за спиной. А ещё хуже было то, что он не сожалел о том, что убил Артура и его подельников. Угрызения совести исчезли давно, уступив место трезвомыслию. Шерстобитов просто откупился бы, а Германа давно не было бы в живых, не сделай он того, что сделал. Ситуация была просто: либо его, либо он. Другого выбора ему не оставили.

Герман оделся и вышел из спальни. Из кухни доносились тихие голоса. У кого-то был ранний гость, и он даже догадывался кто. Снова вездесущий Рогозин, чтоб он был здоров. Нет, он мужик хороший и вполне на своём месте, только иметь такую бомбу замедленного действия у себя под боком… Врагу не пожелаешь. Герман усмехнулся и, собравшись с духом и нацепив приветливое выражение лица, вошёл в просторную светлую кухню, где вкусно пахло кофе и свежими булочками.

– Доброе утро, Егор. Вы как всегда с утра пораньше с новостями? Надеюсь, с хорошими? — поприветствовал начбеза он.

– Откуда им взяться в последнее время, - хмыкнул мужчина, попивая горячий напиток. Алекс поцеловал Германа в щёку и усадил за стол, тут же поставив чашку кофе со сливками.

– Это тот человек, из-за которого у вас неприятности? — спросил Герман, заметив на столе раскрытую папку с бумагами и несколькими фотографиями человека с очень знакомым лицом. Где-то Герман его видел.

– Да, но простите, Герман, вас это не должно касаться, - пробухтел Рогозин, закрывая папку.

– Как хотите, Егор. Не особо было и интересно. Вы же такой профи великолепный. Уверен, что вы справитесь сами с любыми неприятностями, - не удержался и съязвил Герман.