Услышь мой голос во тьме
Шрифт:
— Я ведь пообещал, что учту твои пожелания?
Оба умолкли, отдаваясь хрупкой тишине и мечтам о грядущем.
Вечерело. Небо заволокло завитками облаков, солнце умыло каньон и равнину прощальными косыми лучами. Рей и Бен возвратились назад и отправились в центр. Им хотелось вкусить воспоминаний о первой прогулке вдвоём, вдохнуть удушливый городской воздух, не скрывая взаимных чувств. Знакомый гам обволакивал со всех сторон, по небосклону плыли двухместные челноки без крыши для обзорных экскурсий и влюблённых парочек. Канонада фейерверков, музыки и криков беспощадно обстреливала улицы. Они ощущали себя частью этого праздника, частью настоящей жизни, частью общего счастья.
Бен
— Я тут вот о чём подумал… — начал Соло, когда его спутница задорно зашагала в его сторону, на ходу облизывая белый рожок.
— Будешь? — поднесла к его губам холодный молочный завиток.
— Не, спасибо, — улыбнулся и приобнял её. — Так вот: Пайн-Порт несовременная рухлядь, а ещё не приносит никакой выгоды Гринстоку. Было бы весьма кстати запустить голограммы и щиты в порту и окрестностях. Хорошо ещё найти грамотного менеджера в области рекламы, чтобы заключить выгодные контракты. Усатая сволочь губернатор будет доволен!
— Усатая сволочь? — прыснула в ладошку.
— Видела бы ты его ходящие ходуном мерзкие сальные усишки, поняла бы!
— Кстати, я поддерживаю твою идею и считаю, что она сработает. Много раз слышала, что прибывающие и живущие на соседних планетах считают Гринсток большой деревней, где нечего посмотреть, кроме лугов и лесов. Так было раньше, но за последние лет двадцать главный полис и другие города неимоверно разрослись благодаря молодым выпускникам из института урбанистики на Корусанте. Информационные столбы и голограммы в космопорте привлекут внимание гостей, а здесь умеют делать привлекательную рекламу, я уже убедилась.
— Ты меня ободряешь? Да мы команда, — с бархатной хрипотцой отозвался он и привлёк к себе Рей.
— Милый, — трепетно протянула она, — милый Бен.
— Ну, надо же…
— Мы ведь команда! Так что я решила присоединиться к твоей романтической акции проговаривания нежностей, — привстав на носочки, поцеловала его в нижнюю губу. — Ой! Прости! Какая я дурёха! — Рей лишь сейчас увидела, что прижала своё мороженое к джемперу Бена, и оно оставило густое мутно-белое пятно на ткани. Принялась с усердием оттирать его пальцами.
— Ничего страшного, это всего лишь вещь, — посмеивался, поглаживая её волосы. — Пойдём в кино? — легко добавил следом.
В зале кинотеатра было практически пусто: молодёжь развлекалась на уличном празднике в центре. Бен и Рей с комфортом расположились на центральном диванчике, сонно распивая один на двоих сладкий коктейль. Им нравилось привыкать к непрерывным прикосновениям, делиться мыслями — новая сказочная реальность, которую они боялись никогда не обрести. Рей сняла обувь и закинула ноги на диван, прильнула к Бену, положив голову ему на плечо, обхватила его руку, сжимая и разжимая пальчики. Она беззвучно лила слёзы, утираясь о рукав своей любви, по необъяснимой причине истязая себя воспоминаниями о долгом одиночестве, о потерянной надежде вернуть его. Бен притворялся, что ничего не замечает, но без слов понимал, что это переживание принадлежит лишь ей, и Рей необходимо выплакать накатившую грусть.
Возвращались домой глубокой ночью под покрывалом усеянного звёздами неба. Поставили спидер в гараже и вышли на задний дворик. Остановились, прижавшись друг к другу в колыхающейся тёмной траве, источавшей пряную, сочную свежесть, и поглядели в бескрайнюю высь. Запределье и величие. Метеоры гасли тут и там, тонкие струи бордово-розовых облачков изредка проползали вдалеке.
— Вон там, погляди, созвездие Гримтааша*, — очертил полусогнутыми
Рей повернулась к нему и заговорщически свела брови.
— Флирт истинного зубрилы, — баловливо взъерошила ему чёлку.
— Готов поспорить, тебе нравится.
— Я не буду отвечать!
— Твоё молчание вряд ли что-то изменит.
Бен неотрывно смотрел на неё с самодовольной страстностью.
— Зайдём в дом? — спросила спокойно и решительно.
— Конечно.
Не стали включать лампы. Бен отстегнул и положил на столе в гостиной поясную сумку и, усевшись на стул, привлёк к себе на колени Рей. Они говорили друг другу ласковый вздор и без устали смеялись. В окно проталкивался жидкий серебристый звёздный свет и простирался до противоположного угла комнаты, переливался на одежде и волосах. Рей потянулась к низкой стопке с листами пергамента, достала свою помаду и самозабвенно принялась вычерчивать букву «Б» — молчаливый крик, готовый вырваться из горла стон. Бен перехватил её руку, едва успевшую начертать очередной символ, и мягко дописал рядом «ен Соло». Кавалькада мурашек покрыла спину Рей, кожу обдало жаром, стекающим в низ живота. Рассмеялись друг другу, пьянея от близости и дрожа. В возбуждённом трепете они без конца выводили «БенРей, БенРей, БенРей, БенРей…», отчаянно пытаясь запечатлеть на пергаменте — на самом бытие — свой уверенный выбор.
«Куда мне девать себя? Как же я хочу быть в ней! Как же хочу… Рей. Рей, Рей, Рей!..» — стенал и выл его рассудок, и эта мольба громовым эхом отозвалась в сознании Рей. Замерла и обернулась, изучающе оглядев лицо Бена, укрытое иссиня-чёрной тенью, её зрачки пронзительно сверкнули. Целиком повернулась к нему, развязно оседлав, опутала руками, словно ветвями, его шею и впилась в рот Бена глубоким поцелуем. Выдохнул с безвольным сладким стоном и сжал подрагивающими пальцами её грудь, сгребая в складки ткань свитера.
— Моя, — надрывно шептал сквозь её напористые поцелуи, словно до сих пор не мог поверить, — моя. Моя!.. Какая же ты красивая! Родная. И моя. Вся-вся, — скользнул к её пояснице и опустился вниз, сжав подтянутый зад. — Я бы умер за тебя снова, если бы пришлось. Хоть сотню раз…
— Что, что? — задыхаясь, оторвалась она. — Что ты сказал? — недоумение перекрыло ей кислород.
— Ты слышала, — плутоватая ухмылка зажглась в уголках его губ, почерневшие от желания глаза стали бездонными, утягивающими в пропасть воронками.
— Ты… ах ты… — схватилась за пряди на его затылке и с силой потянула.
— Ауч.
— Негодяй! Мерзавец! — Рей принялась лупить ладошками по его груди и плечам. — Вспомнил. И молчал! Весь день молчал!
— Ты молчала несколько месяцев, милая: теперь мы квиты.
— Ненавижу! Как же я тебя ненавижу!
— О, это ненадолго, — прикоснулся языком к её шее.
— Ненавижу! Ненавижу! — припала лбом к его лбу. — Ненавижу тебя, — и затихла.
Потёршись в ответ о её лоб, Бен с жаждой обхватил ладонью затылок Рей и запрокинул её голову. Часто и шумно задышал, хищно стиснул зубы, дотронулся до её нижней губы, очертив по кругу рдеющую мягкость. Чуть сощурившись, вожделенно скользнул подушечкой большого пальца к скуле, проложив кроваво-алую восковую дорожку. Небрежный мазок помады придал выражению лица Рей трогательный оттенок блудливой невинности, которая вызвала щекочущую тягу внизу живота Бена.