Услышанные молитвы
Шрифт:
Когда Элоиз закончила собирать чемодан, Фейт подала ей чашку супа и сандвич. Не важно, как повернулся их разговор, не важно, что праздник не удался, Фейт радовалась, что Элли приехала домой и, перед тем как они расстались, сердечно поблагодарила дочь.
— Увидимся через несколько недель, — сказала она, обнимая Элоиз.
Дочь планировала приехать домой на Рождество и настояла на том, чтобы мать не ездила провожать ее в аэропорт. Зачем? Она возьмет такси и прекрасно доберется сама. Так даже лучше. Алекс тоже предпочел бы ехать один.
Стоило дочерям уехать, как дом тут же
Она почувствовала облегчение, когда вечером вернулся Алекс. Он провел день в морском музее с приятелем из Принстона, который пригласил его войти в совет. Муж был явно доволен и смотрел на Фейт благосклоннее обычного, и она подумала, что он, наверное, тоже скучал по дочерям. Их отсутствие влияло на них обоих, но Фейт было тяжелее.
Они провели тихий вечер. Алекс рассказывал о морском музее и о своих планах на следующую неделю. Получилась самая длинная беседа за последние месяцы, и Фейт удивилась, что муж снизошел до нее после своей вспышки за столом, когда начался разговор о ее намерении вернуться в университет, и сама рассказала, как ей одиноко без девочек.
— Ты же знала, что когда-нибудь так и будет, — рассудительно заметил Алекс, как будто удивившись, что ее это так беспокоит. Он не понимал, что все двадцать четыре года дочери были не только ее любовью, но и ее работой. Вот если бы он потерял работу, тогда бы, наверное, понял. — Тебе надо еще поискать, чем заняться. Возвращение к учебе мне кажется излишеством и абсолютно бессмысленным предприятием. В твоем возрасте большинство юристов собираются в отставку, а не начинают с нуля.
— У меня появится перспектива, жизнь потечет по другому руслу. Бог знает, как я однажды с ней поступлю — сама не имею ни малейшего представления.
Алекс, судя по всему, по-прежнему ее не понимал, но перестал воспринимать ее решение как намерение оскорбить его. После разговора с мужем Фейт поняла, что и острота разлуки с дочерьми немного притупилась. Такие вечера в их семье выдавались раз в тысячу лет. Показалось даже, что Алекс простил ей намерение вернуться на юридический факультет или по крайней мере на время сменил тактику. И от этого между ними возникла такая желанная и неожиданная теплота.
Следующие две недели Фейт занималась подготовкой к Рождеству. Она купила подарки Алексу и девочкам. Муж все время находился в разъездах; они виделись настолько редко, что тема ее учебы больше не всплывала. В коротких промежутках между поездками он вечером приходил с работы домой, ужинал, бросал несколько слов и отправлялся спать. Фейт спешила подготовиться к празднику и согласилась помочь мемориальному онкологическому центру Слоуна и Кеттеринга. Она уже предупреждала их, что свободна только в течение нескольких следующих недель. Если она пойдет в январе учиться, у нее не останется времени на другие дела, но ей были благодарны за любое участие.
Она по-прежнему
Она упомянула о своем успехе по телефону Брэду, и он, обрадовавшись, пообещал вывести ее в свет и отметить победу бутылкой шампанского.
— Когда ты приезжаешь? — Фейт успела забыть, что Брэд собирался на конференцию. Заседания в благотворительном комитете, рождественские покупки и подготовительные курсы отнимали массу времени.
— Через неделю, четырнадцатого. И останусь до шестнадцатого. Надеюсь, что ты будешь свободна. — Он уже сообщал ей сроки, однако не мог сказать, когда удастся, вырваться, чтобы встретиться, но намеревался провести с Фейт как можно больше времени.
— Мы ничего не планируем, однако я поговорю с Алексом. Он все время занят в конторе. Я думаю, мы сможем куда-нибудь сходить с тобой, чтобы пообедать или поужинать.
— Учти, обязательно оставь для меня время! — предупредил Брэд.
— Непременно, — пообещала Фейт.
Они еще несколько минут поболтали о предстоявшем ей вступительном тесте. Она молилась, чтобы все прошло гладко. Фейт всегда недооценивала себя, и Алекс не помогал ей справиться со своим комплексом, а, наоборот, постоянно подчеркивал ее никчемность и зависимость от него.
Затем Фейт позвонила Зое.
— Когда ты собираешься сказать папе, что в январе идешь на занятия? — спросила дочь.
Она тревожилась за мать, понимая, насколько ей важно одобрение отца. И боялась, что, если он упрется, мать не решится пойти до конца, а это обернется для нее катастрофой. Зоя так же, как и Брэд, хотела, чтобы у Фейт появилась уверенность в завтрашнем дне.
— На этой неделе. Надеюсь, он будет в приличном настроении.
— Я тоже надеюсь, — горячо подхватила Зоя. — Буду держать пальцы скрещенными, а ты вдохни поглубже и старайся изо всех сил. Но независимо от того, что он скажет, поступай, как считаешь нужным. Ты бы мне то же самое посоветовала.
— Да… наверное… — не слишком убежденно протянула Фейт.
Состоявшийся разговор оказался, как она и предполагала, трудным. В субботу супруги почти друг друга не видели. Алекс весь день работал в конторе — хотел к концу года подогнать и завершить дела, а вечером они отправились на ужин.
Опоздали, домой вернулись поздно, Алекс чувствовал себя измочаленным, поэтому сразу лег в кровать и уснул.
И только в воскресенье Фейт решилась. Алекс сидел в гостиной у камина и читал какие-то бумаги, которые принес с работы домой. Она подала мужу чашку чая и уселась у его ног.