Шрифт:
Часть 1. В сердце Индии
1
Маленькая Рита сидела на холме и поправляла непослушные волосы Парвати – своей любимицы. Здесь всегда было так тихо и спокойно! Девочка знала, что старый Сохет проходит по тропе лишь два раза в день. Утром, ещё до завтрака, и с началом заката – будто сверяясь с клонящимся к горизонту солнцем. А в остальное время – это лишь их с Парвати личное маленькое царство. Такое уютное и безопасное! Только огромные чёрные бабочки и маленькие юркие коричневые птички составляли девочке привычную компанию. Рита посмотрела в сторону видневшейся внизу деревушки Джаткары. Далеко они с Парвати сегодня забрались. Но терракотовую крышу дома – гхара – видно, а значит, всё в порядке. Так здорово, когда твой гхар крайний в деревне! Можно выскочить незаметно, пока мама перебирает прибывшую с поля партию пшеницы, пробежать за загоном для буйволиц и по тропинкам, петляющим в огромном поле с горчицей, добраться
Подняв голову вверх, девочка с восхищением воскликнула: «Смотри, Парвати, моя любимая синяя птица!» Индийская красавица наслаждалась утренними лучами, демонстрируя миру свою великолепную расцветку. Яркие перья переливались всеми оттенками синего, голубого и бирюзового. Покружив недолго, птица присела на большой, отполированный ветром и дождём камень выше по склону, но тут же снова взметнула вверх и скрылась за кустами. «Вот куда нам нужно!» – расправив небесно-голубую школьную тунику, надетую поверх белых легинсов, девочка начала неспешно подниматься, обходя колючие кусты, за которые могла зацепиться дупата – длинный шарфик, аккуратно прикреплённый к тунике булавками. Вдруг у камня что-то блеснуло. «Сокровище!» – крепко сжав Парвати, Рита быстрее полезла вверх, цепляясь за уже засохшую, ядовитую, но вкусно пахнущую дикую мяту.
«Какой красивый маленький браслет с синими камнями! Только весь в грязи!» – Рита принялась тереть золотистый металл, и пальцы быстро покрылись каким-то бурым порошком. «Ещё браслеты!» – синие стёклышки сверкнули за камнем. Рита потянула руку, и тут как будто солнце стало припекать сильнее – у девочки закружилась голова, а ноги задрожали. Браслет не поддавался. Он плотно держался на чьей-то руке. Маленькой, мягкой, такой безвольной руке. Едва дыша, девочка сделала ещё шаг и увидела белую кофточку с золотистыми рыбками. Рита узнала кофточку – она видела её не раз на рынке. А ещё в храме Шивы утром в великий день Шиваратри. Только тогда на ней не было таких бурых пятен. Фотографию с этой же кофточкой две недели назад показывал маме мистер Ринку – отец пропавшей Самиты из Старой деревни.
2
«Никто не знает, что нам нужно в этой жизни. Особенно мы сами. Мы ищем одно, но уже потеряли другое. Стремимся куда-то и к чему-то. Мечтаем. Но наш ум не может представить, что мы получим. Мечты сбываются, да. Но какими станут наши мечты, обретя реальность? Жалеть будет поздно. Мы будем плакать, держа свою мечту на руках. Нелепую, убогую, кривую или просто слишком опоздавшую. И всё же жизнь без поисков и желаний – это уже смерть. Я не выбираю смерть… Я выбираю жить… Я выбираю мечтать…»
Поезд остановился. Софи захлопнула блокнот, поднялась со ступеньки и вздохнула полной грудью. Тяжёлый жаркий мартовский воздух не утомлял. Он окутывал, расслаблял и не давал забыть, где ты находишься. Сандаловые благовония из уличного храма, пряные карри из железных коробок расположившихся на перекус крестьян, свежескошенная трава, незнакомые цветы – десятки новых и чарующих запахов будоражили мозг и распаляли воображение. Красно-бежевая земля, сухая и пыльная, усыпана сухими листьями. Редкие деревья, окружающие станцию, полностью заполнены птицами, стягивающимися на ночёвку. Костлявые, горбатые коровы лениво плетутся вдоль путей в поисках остатков чьего-то обеда. Грязные мальчишки в дырявых майках и не по погоде тёплых спортивных штанах или джинсах бегут с самодельным воздушным змеем, склеенным из газеты. На мешках с овощами ожидают своего поезда местные женщины. В дорогу они одеты как на праздник: разноцветные сари переливаются блёстками, огромные серьги свисают до плеч, руки до локтей унизаны браслетами. Усталая собака бесстрашно развалилась в центре платформы, раскинув лапы и лениво отгоняя с носа мух.
«Да, всё как и обещали: несовременно, неаккуратно, не очень чисто и как будто не доделано. Но какая необыкновенная, чарующая атмосфера! Центральная Индия… То, что я искала!» – в груди Софи поднималось спокойное и уверенное чувство, что она приехала домой.
– Софи, всё в порядке? Выходи скорее! Где твой багаж? – раздался незнакомый голос на английском. Вздрогнув, Софи спрыгнула на перрон, и тут же в руки ожидающих носильщиков и таксистов хлынула собравшаяся за её спиной толпа терпеливых индийцев. Встречающий кивнул девушке без улыбки и начал бойко договариваться с высоким худым портером с обвисшими усами и красным, свёрнутым на голове в форме гнезда шарфом. Несколько секунд, и купюра с Махатмой Ганди перешла из рук в руки. Носильщик водрузил на голову чемодан Софи, чётко зафиксировавшийся на подставке-гнезде, и индийцы дружно направились в сторону выхода.
«Какие здесь странные манеры. Не представился, никакого приветственного разговора. Даже не обернётся…» – Софи еле успевала за своими мужчинами, пробиваясь в привокзальной толпе рикш, «помощников по всем вопросам» и попрошаек. Девушка была немного сердита и растеряна из-за сумбурной встречи,
В машине индиец наконец поднял на Софи глаза.
– Я Акас, Майя попросила меня встретить тебя.
Довольно высокий, с мягкими кудрявыми чёрными волосами, тёмными, глубокими, не выдающими эмоций глазами, резкими уверенными движениями и спокойным, но повелительным голосом молодой индиец лет тридцати был одет в модные джинсы, чёрную футболку и спортивные кеды. Софи подумала, что если бы не скомканная встреча, то первое впечатление могло бы быть куда более приятным. С дороги болела голова, и разговаривать не очень хотелось. Но Акас всю дорогу засыпал гостью вопросами. Как потом поняла Софи, индийцы не склонны анализировать, чувствовать настроение собеседника и подстраиваться под него. Они просто делают то, что им хочется в данный момент. И обычно не мешают друг другу. Если индиец приедет издалека, его не утомят разговоры, он будет общаться абсолютно искренне. А если утомят – он просто спокойно заснёт в середине беседы. Софи же, как воспитанная Западом девушка, наперекор себе с усилием соблюдала вежливость. Но, видя искренний интерес собеседника, постепенно втянулась. Она рассказала всю нехитрую предысторию своего приезда в индийскую деревню. О том, как давно мечтала что-то изменить в своей жизни, вернее – в своём подходе к жизни. Стать немного счастливее. Немного свободнее. Отделить настоящую Софи от ненастоящей. О том, как две недели назад раздался звонок из Индии. И вот она принимает быстрое решение и садится в самолёт до Дели. Нет ни плана, ни точных ожиданий, ни знаний о стране. Но есть Майя – школьная подруга, художница, фотограф, учитель йоги и просто искательница нового опыта, последние три месяца изучающая древние йогические и тантрические практики в городке Кхаджурахо. Где-то далеко-далеко от Москвы. За пустынями Узбекистана и Гималайской грядой, в двенадцати часах езды на поезде от Дели. В самом сердце Индии.
Когда Софи отворачивалась к окну, Акас осторожно рассматривал её. Опоздав сегодня к прибытию поезда, он пробирался через толпу и неожиданно оказался прямо перед девушкой, стоящей в дверях вагона на дороге у пассажиров и смотрящей с лёгкой улыбкой на плешивую собаку, валяющуюся на платформе. Невысокая, тоненькая. Простые чёрные футболка и брюки ещё более усиливают худобу. В лице, обрамлённом тёмными волосами до плеч, было что-то неуловимо индийское. Смотришь по отдельности – вроде бы и нос слишком маленький, и губы тонкие, и кожа очень светлая, становящаяся практически прозрачной, когда на неё падает луч солнца. Но что-то в этих внимательных глазах, раскинувшихся веточками бровях и острых чертах навевало мысли о пустынях Раджастана, пыльных дорогах Декана и джунглях тигрового Бандхавгарха. Девушка казалась не совсем здоровой или просто очень уставшей, но в её глазах ни на минуту не переставал гореть яркий огонь жизни и любознательности. Майя описывала свою подругу совсем по-другому…
Полчаса дороги пролетели незаметно. Акас искренне и много интересовался московской жизнью. Пытался понять мысли людей этого мегаполиса – развитого, способного предложить любые возможности. Дающего быт и досуг гораздо более комфортные, насыщенные и разнообразные, чем тот же Дели. Не говоря уже о Кхаджурахо. Но люди не могли или не умели найти там счастья. Почему они бежали на затянутые смогом костров гхаты Варанаси, в рассыпающиеся гестхаусы гималайских деревушек или в сумрак кхаджурахских храмов? Их проблемы казались ему одинаковыми, надуманными и недостойными деятельного человека. В Индии таких проблем нет. Если люди устают, то от тяжёлой физической работы. А не от сидения в офисе, многозадачности, скучного мужа или пилящей жены. Индийцы всегда находят, чему порадоваться, и не испытывают потребности бежать, чтобы что-то осознать. Почему иностранцы устают от своей красивой и лёгкой жизни, что они пытаются найти в Индии? Каждая новая встреча в наполненном туристами Кхаджурахо не приближала Акаса к ответу на этот вопрос.
Софи было немного неловко от завязавшейся дискуссии. Здесь, в Индии, все проблемы, которые были такими реальными под вкусный капучино с коллегами в московском уютном кафе, звучали фальшиво и наивно. За окном потихоньку темнело. Девочки – кто в потёртой школьной форме, кто в дешёвых, но очень нарядных синтетических платьицах поверх узких хлопковых штанов – спешили от колодцев с кувшинами воды на головах. Видимо, далеко не у всех здесь есть водопровод или хотя бы колодец рядом с домом. Закончившие работу уборщики, продавцы овощей, официанты ехали в свои деревни на старых дребезжащих велосипедах времён англичан. Два индийца гнали домой крупных чёрных буйволов и молочных коров. А старые коровы и никому не нужные бычки разбирали места ночлега вдоль дороги или прямо на проезжей части. Удивительно и непривычно было видеть, как большие группы животных укладываются на асфальт в центре перекрёстков, а водители спокойно и без раздражения их объезжают. У дороги, рядом с покосившимся неотделанным домом из простого кирпича, у кривого плетня, разводила небольшой очаг старая женщина. Потёртое шифоновое сари в крупный цветок обтягивало костлявую спину. Босые пятки чернели многолетними мозолями. За плетнём виднелась гора мусора. Индианка чистила мелкую картошку трясущимися руками. Она рассказывала что-то ползающему по пыли в одной футболке малышу с обведёнными чёрным глазами. Её сморщенное лицо светилось от счастья.