Усмиритель душ
Шрифт:
Примечание к части 1. Из-за большого объёма сноски к этой главе не убираются в поле примечаний после части, и потому внесены в тело главы после её окончания.
2. Эта и две последующие главы охватывают события, произошедшие в далёком прошлом, и из-за огромного количества отсылок к китайской мифологии их может быть тяжело осознать. Однако чудесная rainbowse7en, которая перевела "Хранителя" с китайского на английский, после 78 главы приводит краткое содержание/пересказ этих трёх глав, которое здорово помогло и нам, в том числе, уложить в голове то, что же на самом деле произошло десять тысяч лет назад.
Спасибо, что читаете! ? Глава 76.
Пройдя сквозь священное древо, Чжао Юньлань узнал гораздо больше, чем надеялся. И унёс с собой не только Кисть Добродетели.
У этого дерева имелась с горой Куньлунь древняя, нерушимая связь, завязавшаяся ещё на заре времён более десяти тысяч лет назад. Оказавшись внутри, Юньлань словно угодил в другое измерение. Он попытался отшатнуться, но вместо ветки, которую только что отпустил, нашёл только лишь пустоту. И с каждым шагом всё безнадёжнее утопал в плотном густом ничем.
Здесь не было ни единого лучика света. Нетронутый ветром, здесь стоял мёртвый, вечный штиль. И всё вокруг заполняла непроглядная темнота.
Прищурившись, Юньлань присмотрелся и среди всей этой тьмы нашёл взглядом слабое мерцание: даже не искра, а всего лишь крошечный светлячок. А подойдя поближе, он понял, что это была Кисть Добродетели: она сжалась до размеров обычной кисти для каллиграфии, словно и в самом деле была сделана из волоса ласки и фисташкового дерева.
Чжао Юньлань потянулся к ней — и, к своему удивлению, не встретил никакого сопротивления. Сомневаясь в успехе, он вскинул брови: найти сокровище не может быть так просто, ведь так?..
Однако, стоило ему прикоснуться к гладкой рукояти, и Кисть Добродетели с недюжинной силой потянула его вперёд.
Умом Юньлань прекрасно понимал, что должен был схватить её и поскорее вернуться назад, но всё равно послушно пошёл дальше.
Даже просто потянуться к этой святыне было ошибкой: почуяв его присутствие, она мгновенно заманила его в ловушку.
Сложно сказать, сколько времени Юньлань провёл в кромешной темноте. Он в совершенстве владел сразу несколькими способами сотворить свет, но ни один из них не сработал. В конце концов, ему ничего не осталось, кроме как опуститься на землю.
И ждать.
Ни темнота, ни уединение его нисколько не пугали, и потому поначалу окружение не слишком досаждало Юньланю. Однако постепенно бескрайняя тьма просочилась к нему под кожу. И это была непростая тьма: отчего-то Юньланя больше не волновало, что он так беспечно угодил в ловушку: какая-то неотъемлемая часть его существа теперь верила, что оказаться здесь и погрузиться в навеянную темнотой дрёму было предназначено Юньланю судьбой.
Тьма навалилась на него ватным одеялом, стремясь задушить, и Чжао Юньлань зевнул, стремительно проваливаясь в сон.
Надо всем этим хаосом возвышался огромный мужчина с топором в руках. Его голова упиралась в небо, а ноги попирали землю; волосы трепал ветер, а разинутый рот исторгал разъярённый рёв, отчего всё вокруг мучительно сотрясалось.
Все чистое и легкое поднялось вверх и образовало небо, а из грязного и тяжелого получилась земля. Побоявшись, что они опять сольются вместе, Паньгу уперся ногами в землю, а головой в небо. Каждый день земля становилась толще, небо выше, а Паньгу рос вместе с ними, и так прошло восемнадцать тысячелетий, прежде чем Паньгу вырос окончательно.
Потому люди и верят, что от земли до неба — девяносто тысяч миль.
А после пришли три правителя.
Но Паньгу, создатель мира, был первым. [1]
Открыв глаза, Чжао Юньлань мог только беспомощно наблюдать, как Паньгу в изнеможении падает на землю. Его топор разломился надвое: рукоять обратилась горой Бучжоу, а лезвие — горой Куньлунь. Из конечностей Паньгу выросли пять священных пиков [2], поднявшись от земли в небеса и пронзив их своими вершинами.
Следом пролились реки, взошли солнце с луной, и появились цветущие долины.
В небе же разлился целый океан звёзд, и вместе с ними что-то отозвалось в сердце Чжао Юньланя необъяснимой тоской. Ведомый этой печалью, он попытался было взглянуть поближе на умирающего гиганта, с которым их связывала кровь, но мог только лишь наблюдать, как в полной тишине тот растворяется в воздухе.
Обернувшись, Юньлань вновь обнаружил себя в бескрайней пустоте, и тысячи лет промчались мимо него в одно краткое мгновение. Он слышал чистый шелест ветра на горе Бучжоу и беспокойную бурную дрожь, затаившуюся под землёй.
Но течение времени его нисколько не задело.
Где-то там, под землёй, притаились самые искренние, самые жестокие, грубые, жуткие, свирепые существа… Все они были рождены от первобытного хаоса и связаны кровью с истинным Куньлунем.
Гора же Куньлунь родилась от небес и земли, и потребовалось каких-то миллион и три тысячи лет, чтобы её душа обратилась живым существом.
Так родился владыка Куньлунь.