Усмиритель душ

Priest P?

Три властителя тогда были совсем молоды, а пяти императоров и вовсе ещё не было на свете. Мир населяли звери и птицы, а о людях ещё никто и не слыхивал.

Чжао Юньлань оказался в плену этого видения: с одной стороны, он держал в руках Кисть Добродетели и прекрасно знал, кто он такой, но с другой… Он словно обратился юным и озорным непослушным божеством.

Он наступил на хвост всемогущему Фу Си, а затем спугнул феникса, свившего гнездо на священном дереве:

с тех самых пор бедная птица гнездилась только на платанах. Устав от его проделок, Нюйва отыскала где-то новорождённого котёнка и подарила Куньлуню, чтобы хоть ненадолго занять его чем-то полезным.

Котёнок оказался так слаб, что на занесённой снегом вершине горы Куньлунь ему постоянно угрожала смерть.

Куньлунь никогда ещё не встречал подобной слабости. Собственными руками он расплавил немного золотой пыли и выковал из неё маленький колокольчик, укрепляющий душу и усиливающий мудрость, и повесил его котёнку на шею. Уход за этим несчастным созданием оказался столь кропотливым занятием, что у Куньлуня попросту не осталось времени на проделки.

Снова сойти с горы он сумел, только когда котёнок вырос и научился жить самостоятельно. Вместе они спустились на землю — где Нюйва как раз создавала людей из глины.

В руках у неё была покрытая глиной верёвка, которую богиня трясла, как ей хотелось, и там, где комки глины касались земли, по её образу и подобию возникали бесчисленные человеческие фигурки. Куньлунь никогда ещё не видел ничего подобного.

Улыбнувшись, Нюйва сказала ему:

— Куньлунь, как же ты вырос.

Куньлунь опустил на землю своего кота и осторожно подошёл поближе, уставившись на одного из только что созданных Нюйвой глиняных человечков.

Тот живо вырос из малыша в подростка, который опустился на колени и принялся истово молиться небесам. Не успев подняться, он превратился во взрослого человека, и вскоре волосы на его голове поредели и поседели, а тело высохло, упало на землю и вновь обратилось глиной.

Куньлуня окатила волна жгучей зависти, которая неясно откуда взялась: для него время двигалось невыносимо медленно, и обычная человеческая жизнь промелькнула перед ним за одно мгновение, словно падающая звезда прочеркнула вспышкой тёмное небо.

— Забавно, — сказал он, взяв комок глины в ладони. — Как они называются?

— Люди, — ответила Нюйва.

Не задумываясь, владыка Куньлунь продолжил:

— Они так прекрасны и так невинны, но каждый из них несёт с собой толику того ужаса, что я слышал из-под земли ещё до моего рождения.

На лице Нюйвы в ответ на эти слова отразился истинный страх.

Однако Куньлунь был слишком молод, чтобы понять ужас в её глазах. Он только и умел, что дурачиться вместе со своим котом под защитой священного древа; откуда ему было знать, что в это мгновение Нюйве открылось грядущее великое бедствие?

Рождённые от земли, люди были заражены тремя «червями», что роднили их с древним злом, живущим в глубинах преисподней. Но пока что они продолжали, словно обезьянки, проживать свою счастливую жизнь: разделённые по велению Нюйвы на мужчин и женщин, они начали образовывать пары и рожать детей.

Зачем ей потребовалось использовать именно глину? За создание людей небеса удостоили Нюйву больших похвал, но запрокинув голову, среди миллиардов звёзд она чувствовала присутствие чего-то… ледяного и вечного. Словно невидимая рука, что охватила их всех, людей и богов, и неумолимо толкнула вперёд. И никто не сумел бы ей воспротивиться.

Всё было предрешено. И исправить это не представлялось возможным, оставив человечество в живых.

Нюйва горевала безостановочно в течение сорока девяти дней. Глиняные человечки уже успели покорить горы и пересечь реки и моря. Сменилось несколько поколений, и Нюйва услышала странный звук: обернувшись, она поняла, что люди начали объединяться в племена вокруг своих маленьких костров. Мужчины и женщины одевались в шкуры животных, а дети играли с детьми: в глазах богов все они выглядели одинаково.

Закрыв глаза, Нюйва всхлипнула. Куньлунь и его кот беспомощно стояли рядом, не в силах понять её печаль.

Материнский инстинкт не обманешь, и первой матери было невыносимо жаль своих детей.

Упросив о помощи Фу Си, она позаимствовала у неба три тысячи звёзд, и тридцать три дня они вдвоём трудились над Великой Печатью, что закрыла землю подобно гигантской сети.

Владыка Куньлунь восседал в стороне, держа на коленях своего кота. Он не знал, что под землёй скрывается столько пламени: разъярённое, оно ревело и выло от ярости, но никто ничего не слышал. Те же, кому довелось лицезреть это пламя, понятия не имели о том, что на их глазах произошла битва страшнее, чем те, в которых схлестнутся боги и люди много лет спустя.

Наконец, Фу Си сотворил восемь триграмм [3], и с их помощью Великая Печать отрезала преисподнюю от остального мира. А затем Нюйва попросила у Куньлуня ветвь священного древа и посадила перед Великой Печатью, и назвала глубины ада «нечистыми землями».

После этого Куньлунь больше никогда не видел Фу Си в живых.

Когда преисподняя была запечатана, внутри у лорда Куньлуня образовалась пустота. Древнее зло в глубинах ада пылало подобно лесному пожару и без должного присмотра грозило катастрофой всему живому, но в то же время оно было свободным и страстным, и без него Куньлуня охватила тоска.