Успешное покорение мира [сборник рассказов]
Шрифт:
— Я не возражаю, — вступила Джозефина, — при условии, что мне не нужно будет с ними целоваться.
Помилуй! — взмолилась миссис Перри.
Джона Бейли опять позвали к телефону; на сей раз он вышел из комнаты, недовольно фыркнув, сказал буквально пару слов и бросил трубку.
Вернувшись за стол, он шепнул Джозефине:
— Если она еще раз позвонит, пусть горничная скажет, что я ушел, договорились?
Джозефина спорила с матерью:
— Не понимаю, к чему эти выезды в свет, если у меня есть возможность стать актрисой.
— Действительно, зачем
— Но школу надо окончить непременно. Там преподают актерское мастерство и ежегодно ставят пьесу.
— Какую? — презрительно бросила Джозефина. — Шекспира или еще того хлестче! Известно ли вам, что в Чикаго сейчас есть по крайней мере с десяток поэтов, которые превзошли Шекспира?
Джон Бейли скромно усмехнулся:
— Ну нет. В лучшем случае один.
— А я считаю, с десяток, — не унималась новообращенная.
— В Йельском университете преподает Билли Фелпс… [66] — начал Говард Пейдж, но Джозефина азартно перебила:
— Как бы то ни было, вовсе не обязательно ждать, пока человек умрет, чтобы его оценить. Но мама обычно так и поступает.
— Ничего подобного, — возразила миссис Перри. — Говард, разве я такое говорила?
— В Йельском университете преподает Билли Фелпс… — сделал вторую попытку Говард, но на этот раз его перебил мистер Перри:
— Мы уклоняемся от темы. Этот молодой человек хочет, чтобы моя дочь сыграла в его пьесе. Если в пьесе нет ничего постыдного, я не против.
66
Уильям Лайон Фелпс (1865–1943) — американский писатель, критик и ученый.
— В Йельском…
— Но я не допущу, чтобы Джозефина выходила на сцену в составе смешанной черно-белой труппы. Какая мерзость!
— Мерзость! — Джозефина испепелила его взглядом. — По-твоему, здесь, в Лейк-Форесте, мало мерзостей?
— Но они тебя не касаются, — сказал ее отец.
— Неужели?
— Да, — отрезал он. — Никакие мерзости тебя не касаются. Разве что по твоей вине. — Он повернулся к Джону Бейли. — Как я понимаю, вам нужны деньги.
Джон вспыхнул:
— Нужны. Только не подумайте…
— Ладно, ладно. Мы все здесь много лет поддерживаем оперную труппу; новшества меня не пугают. У нас есть знакомые дамы, которые входят в ваш комитет, и я считаю, они не допустят никаких глупостей. Какая сумма вам потребуется?
— Тысячи две.
— Хорошо, соберите половину, а остальное я добавлю, но у меня три условия. Первое — никаких черных; второе — мое имя нигде не должно фигурировать, равно как и имя моей дочери; и третье — вы сейчас дадите мне слово, что она не будет играть сомнительные роли или выступать с заявлениями, которые могут огорчить ее мать.
Джон Бейли задумался.
— Последнее условие принять трудновато, — выговорил он. — Откуда я знаю, что может огорчить ее мать? Бранных
Глядя на их дочь, он медленно заливался краской.
— К Джозефине никакие мерзости не пристают, если она сама этого не хочет, — повторил мистер Перри.
— Я вас понял, — сказал Джон Перри.
Обед закончился. Миссис Перри поглядывала в сторону прихожей, где разгорелся какой-то спор.
— Может быть, нам…
Не успели они выйти из гостиной, как перед ними возникла горничная, за которой следовал местный блюститель порядка в невразумительной форме начальственного синего цвета.
— Приветствую, мистер Келли. Пришли взять нас под стражу?
Келли неловко замялся:
— Есть здесь мистер Бейли?
Джон, который успел отойти в сторону, резко повернулся:
— А в чем дело?
— Для вас поступило срочное сообщение. Отправитель пытался найти вас здесь, но безуспешно: тогда он позвонил констеблю, то есть мне.
Жестом подозвав к себе Джона Бейли, он стал что-то ему говорить и в то же время кивками побуждал его выйти на крыльцо для приватной беседы; слова его, даже приглушенные, разносились по всей комнате.
— …в больнице Святого Антония… ваша жена перерезала себе вены и открыла газ… вам нужно торопиться.
Когда они вышли за дверь, констебль заговорил в полный голос:
— Пока неизвестно… Если не на поезде, то на такси…
Они быстро удалялись по аллее. Джозефина видела, как Джон, споткнувшись у ворот, неловко ухватился за живую изгородь, а потом гигантскими шагами бросился к небольшому полицейскому «форду». Констебль еле поспевал следом.
IV
Несколько минут спустя, когда Джон Бейли со своими неприятностями скрылся из виду, они вышли из ступора. Мистер и миссис Перри в ужасе пытались сообразить, насколько глубоко увязла в этом деле Джозефина; потом их разобрала злость оттого, что Джон Бейли явился к ним в дом, хотя не мог не чувствовать беду.
— Ты знала, что он женат? — допытывался мистер Перри.
Джозефина плакала, стиснув зубы; он отвернулся.
— Они жили раздельно, — прошептала она.
— Похоже, она знала, где его искать.
— Он ведь газетчик, — сказала ее мать. — Пускай позаботится, чтобы эта история не попала в газеты. Или, может быть, тебе следует вмешаться, Герберт?
— Я о том же подумал.
Говард Пейдж смущенно поднялся со своего места, не зная, как сказать, что ему хочется успеть на финал теннисного турнира. Мистер Перри проводил его до дверей, и после краткой, но серьезной беседы Говард кивнул.
Прошло полчаса. К входу подъезжали на автомобилях какие-то посетители, но им говорили, что хозяев нет дома. В послеполуденной летней жаре Джозефина ощутила пульсацию; вначале ей подумалось, что это жалость, потом — раскаяние, но в конце концов она поняла. «Надо от этого отгородиться, — говорила она в такт биению воздуха. — Какое мне дело? С его женой я, можно считать, незнакома. Он сам говорил, что…»