Успешное покорение мира [сборник рассказов]

Фицджеральд Фрэнсис Скотт

Поглядывая на часы, мимо телефонной кабины спешили зрители, боявшиеся пропустить начальный розыгрыш; еще пять минут — и мимо кабины уже не спешила ни одна живая душа; Брайан покрылся испариной. Сам он в бытность студентом играл за команду первокурсников; американский футбол значил для него, по всей видимости, не меньше, чем война и шахматы — для его деда. Внезапно его охватила досада.

— В конце-то концов, она вчера с приятностью провела время; я тоже имею право. Не хочет — не надо. Значит, ей неинтересно.

Но

по дороге на стадион Брайан разрывался между ревом толпы, с краткими интервалами грохотавшим за массивной стеной, и видением Гвен, которая сбивается с ног в поисках драгоценной бумажки, поблескивающей бесполезным глянцем в домашнем зеркале.

Он посуровел.

— Вот к чему приводит несобранность. Пусть это послужит ей уроком — лучше всяких нотаций.

Тем не менее у входа Брайан опять помедлил; они с Гвен были очень близки, и он даже сейчас мог бы за ней заехать, но оглушительные вопли трибун заставили его сделать выбор; на стадион он вошел с горсткой последних припозднившихся болельщиков.

Пробираясь к своей трибуне, он издали заметил, что ему машут рукой, и услышал оклики.

— Сядь, — вполголоса приказал он и, переведя дыхание, опустился на свое место. — Людям из-за тебя не видно. Неужели ты нашла билет?

— Нет, папочка. Я так расстроилась, просто ужас… а это Томми Рэй, пап. У него тоже нет билета — он держал место до твоего прихода. Он может сидеть где угодно, потому что…

— Успокойся, малышка! Потом расскажешь. Как дела на поле? Что на табло?

— На каком табло?

Томми, который освободил место и теперь стоял на ступеньках в проходе, сообщил: ноль — ноль; Брайан с головой погрузился в игру.

По окончании первого периода он расслабился и спросил:

— Как вы сюда проникли?

— Понимаешь, Томми Рэй, — она перешла на шепот, — этот мальчик, который со мной, — сегодня дежурит на контроле. Я знала, что его можно найти где-то здесь, потому что вчера вечером он сказал, что перед этим ему нужно забежать домой…

Гвен осеклась.

— Вот оно что, — сухо произнес Брайан. — А я-то не мог понять, о чем можно беседовать в таких причудливых танцевальных позах.

— Ты там был? — в смятении воскликнула она. — Разве ты…

— Послушай, что играет этот гарвардский оркестр, — перебил он, — старые военные песни в джазовой обработке — как-то неуважительно. Ты бы, вероятно, предпочла услышать «Щеколдой к щеке».

— Папа!

Но ее взор на мгновение устремился далеко за серый горизонт, где звучал отнюдь не студенческий оркестр, а сладостный и почему-то еще более старинный мотив.

— И что ты подумал? — спросила она в следующий миг. — Когда меня там увидел?

— Что я подумал? Подумал, что ты неописуемо классная.

— Не может быть! Наказывай меня как хочешь, только никогда больше не произноси это жуткое слово!

В

доме

I

Под вечер, когда Брайан Бауэрс пришел домой, Гвен украшала елку в компании каких-то троих мальчиков. Он даже порадовался, потому как елку она заказала такую большую, что сама не дотянулась бы до верхушки, а ему совершенно не улыбалось лезть под потолок.

При его появлении все трое встали, и Гвен их представила:

— Папа, это Джим Беннетт, это Сэттерли Браун, ты его знаешь, и Джейсона Крофорда тоже.

Хорошо, что она назвала их по именам. За время каникул в доме перебывало столько мальчиков, что он уже запутался.

Брайан ненадолго присел:

— Я вам не помешаю. Сейчас уйду.

Ему бросилось в глаза, что рядом с Гвен все трое ребят смотрелись взрослыми, или, во всяком случае, крупными, хотя им было не более шестнадцати. Ей самой исполнилось четырнадцать; почти красавица, подумал он… была бы настоящей красавицей, будь она чуть более похожа на мать. Но у нее был такой милый профиль, такой живой нрав, что она необычайно рано начала пользоваться необычайным успехом.

— Где вы учитесь — здесь, в городе? — спросил он новичка.

— Нет, сэр, в Сент-Реджисе; приехал домой на каникулы.

Джейсон Крофорд, парень в роговых очках, с высоко зачесанными соломенными кудрями, непринужденно хохотнул:

— Здесь ему не потянуть, мистер Бауэрс.

Брайан вновь обратился к новичку:

— Эта гирлянда, что у вас в руках, — самая каверзная. С ней одна морока: вечно какая-нибудь лампочка перегорает, а какая — с ходу не определить.

— Сейчас именно это и случилось.

— В точку попали, мистер Бауэрс, — вставил Джейсон.

Брайан перевел взгляд на дочь, которая балансировала на стремянке.

— Скажи спасибо, что я надоумил тебя занять их работой, — сказал он. — А то старику-отцу пришлось бы надрываться.

Со своей шаткой жердочки Гвен выразила согласие:

— Да, пап, тебе бы тяжело было. Сейчас еще мишуру надо развесить.

— Никакой вы не старик, мистер Бауэрс, — возразил Джейсон.

— Но годы чувствуются.

Джейсон захохотал, как будто Брайан отмочил шутку.

Брайан переключился на Сэттерли:

— А у тебя, Сэттерли, как дела? В первый состав хоккейной команды прошел?

— Нет, сэр. Я и не рассчитывал.

— Его на все матчи выпускают, — вклинился Джейсон.

Брайан поднялся с места.

— Гвен, почему бы тебе не развесить этих ребят на елке? — предложил он. — Получится оригинальное рождественское украшение — детки на ветке, ты согласна?

— По-моему… — начал Джейсон, но Брайан продолжил:

— Уверен, дома их не хватятся. Если что позвонишь и скажешь, что мальчики до конца каникул повисят на елке.