Успеть, чтобы выжить
Шрифт:
Муха подошел к ближайшему коммерческому ларьку и сделал вид, что приценивается к товару. По отражению в стекле было очень удобно наблюдать за машиной.
— "Кока-колу", — сказал он в окошко.
Продавщица молча просунула ему банку.
Муха положил деньги, взял банку, открыл и снова уставился в стекло.
Белобрысый что-то говорил толстяку. Толстяк недовольно хмурился. Кстати, толстяк был в форме… Муха присмотрелся повнимательнее… Точно! Это таможня. И таможня, по всей видимости, дает добро. А скорее, уже дала, час назад, когда трейлер пронырнул через границу. Тем временем белобрысый с какими-то, видимо, очень грозными словами тыкнул в толстяка пальцем, вытащил из кармана пиджака свернутый в трубочку журнал,
Нет сомнений, что в журнале были деньги, которые белобрысый заплатил толстяку за услуги. Только что-то уж больно нагло, в открытую он это проделал.
Некогда? Или рейс трейлера оказался неожиданным для обеих сторон и не до конспирации было? Впрочем, какая разница! Кроме Мухи, этого все равно никто не видел.
Олег сделал два больших глотка из банки, остальное бросил в урну и пошел к мотоциклу. Белобрысый не торопясь шел по улице, засунув руки в карманы распахнутого пиджака. Толстяк вырулил на шоссе и повернул в сторону таможенного поста около моста через Нарву. Муха понял, что смена его еще не кончилась, завел «ямаху» и медленно покатил за белобрысым. Он проследил, как белобрысый зашел в приличную на удивление гостиницу «Петровская» и взял у портье ключ от номера 202. Сняв себе на сутки одноместный номер, Муха отправился к таможенному посту… Старший таможенный инспектор Иван Годовалый уже не первый раз получал деньги за маленькие и большие услуги. Можно даже смело утверждать, что взятки для него стали делом обыденным. Что-то вроде ежемесячной надбавки за усердную работу к окладу, размер которого в сравнении с этой самой надбавкой мог вызвать разве что улыбку. Иван давно понял: работа на таможне включает в себя обязательное условие — брать деньги. Когда два года назад молодой сотрудник Иван Годовалый прибыл на таможенный пост Ивангорода, образовавшийся в результате развала Советского Союза и отделения Эстонии, новые коллеги по отделу встретили его с распростертыми объятиями. Радушию их не было предела — обильный банкет в лучшем ресторане города, французская косметика для жены, новенькая «шестерка» для самого Ивана. Это было объяснение правил игры, по которым жил весь новый коллектив, куда попал Иван. Это был тест. Взял — свой человек и будет брать дальше, не мешая другим. Не взял — значит, надолго не задержится, да еще и поимеет крупные неприятности. Иван взял. Испугался, но взял. Он до сих пор испытывал страх каждый раз, когда приходилось брать деньги и пропускать машины без досмотра. Но он уже привык к этим деньгам, как привыкает наркоман принимать свою дозу.
Привык.
Вот и сегодня, когда Иван Годовалый пропустил без досмотра трейлер-контейнеровоз, а через час получил положенные ему три тысячи долларов, его охватил и страх, и ощущение, что за ним следят и что суровые стражи порядка в любую минуту скрутят ему руки. Только сегодня он чувствовал это острее, потому что трехтысячная надбавка, как и сама услуга, были внеплановыми, дополнительными. С трудом доработав смену, Иван с облегчением забрался в свою машину и помчался домой. Глаза его нервно озирались по сторонам, рубашка промокла от обильно выступавшей испарины, а быстро опустившиеся сумерки только прибавляли страха.
Хотелось как можно быстрее добраться до дома, запереться на все замки и уснуть.
Но сначала надо было поставить машину в гараж.
Подъехав к гаражу, Иван на всякий случай оглянулся по сторонам и только после этого вышел из машины. Где-то рядом глухо пророкотал мотоциклетный двигатель, но Иван не обратил на это внимания. Открыв ворота, он зашел в гараж, включил освещение, отпихнул ногой в сторону валявшиеся тряпки, а когда повернулся, чтобы идти к машине, буквально столкнулся с каким-то молодым человеком в замызганных джинсах и легкой куртке. Человек поигрывал наручниками, а расстегнутая
— Ну что, доигрался? — тихо, но грозно произнес молодой человек. — Садись, поехали. И он кивнул на «девятку» за спиной. Иван обмер. Его прошиб холодный пот. Свершилось то, чего он так боялся.
— Кто… что вам нужно? — пролепетал он. — Кто вы?
— Лейтенант Мухин, — честно признался Муха. — Пора тебе, дружок, в тюрьму и… Иван вытаращил от страха глаза и попятился назад. Но тут же споткнувшись, грузно осел на какой-то ящик, сказал «нет», еле ворочая языком, и замер, словно на него напал столбняк.
— М-да, хилый какой-то вор пошел, — со вздохом произнес Муха и спрятал явно ненужные наручники в карман.
Эту игрушку, так же как и пластмассовый пистолет для детей, он купил в магазине, пока ждал Годовалого со смены. На всякий случай, если бы потребовалось припугнуть. Но этот таможенник с такой скоростью наложил в штаны, что реквизит оказался лишним.
Муха подошел к автомобилю, снял его с ручника, закатил в гараж и запер за собой двери. Потом включил фары и ослепил дальним светом окончательного деморализованного Ивана. Можно было начинать допрос. Но прежде чем прислониться к капоту машины между фарами и скрестить на груди руки, Муха достал из бардачка журнал белобрысого, а из внутреннего кармана Иванова пиджака бумажник с документами. И только потом устроился у капота, пересчитал деньги, заложенные в журнал, поглядел в паспорт Ивана.
— Плохо дело, — сказал наконец Муха. — В хреновую историю ты влип, дружок.
Тянуть теперь тебе придется лет десять. За всех.
Иван оттер пот со лба.
— Я… это… — залепетал он, — там деньги… может быть, как-то… — Да какие же это деньги, — усмехнулся Муха. — Разве эти вонючие три куска можно считать деньгами?
Ивану стало страшно. У него вдруг возникла мысль, что этот лейтенант выследил его только ради того, чтобы заставить платить какой-нибудь немыслимый выкуп, бешеную сумму, за которую ему придется идти на серьезное преступление. В противном случае Ивана просто убьют. Убьют! Эта мысль всколыхнула в нем панический ужас.
— Вы… вы не имеете права, — попытался выговорить Иван как можно более твердо, — я государственный служа… Муха рывком подался вперед и схватил его за горло.
— Заткнись и слушай, — зашипел он, — сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты на них будешь честно отвечать. Четко, ясно и честно. От этого теперь зависит твоя жизнь. Понял?
Иван закивал.
— Вот и хорошо, — отпустил его Муха. Сейчас этот потный, задыхающийся таможенник был готов на все.
— Ну что ж, проверим… Ваше имя, гражданин Годовалый?
— Э-э… Иван!
— Должность?
— Старший таможенный инспектор.
— Молодец, — хмыкнул Муха, — не забыл… Итак, инспектор, сегодня в своей машине, припаркованной около городского телеграфа, вы получили от высокого человека в синем костюме три тысячи долларов, спрятанных между страницами журнала. Это была оплата за прохождение через пост без досмотра трейлера с эстонскими номерами?
— Да. Номер 23-5-АСС.
— Раньше с вами расплачивался этот же человек?
— Да. Всегда… Только сегодня была дополнительная машина. Я узнал о ней утром.
— Значит, все два года один и тот же человек расплачивался?
— Почему два?! Один год! Один… нет, даже одиннадцать месяцев.
— Я же предупреждал — только правду!
— Это правда!
— Хорошо. Сколько было машин?
— Пять. Машина в два месяца. Вот скоро, двадцать третьего, должна быть шестая. А сегодня как раз дополнительная была. Утром позвонили мне, говорят… — Похоже на правду… На хрен тебе только все это нужно было? — устало спросил Муха, пряча ручку с блокнотом в карман и снова переходя на «ты». — Это же смерть для тебя. Сам знаешь этих людей… — Нет-нет! — испуганно воскликнул Иван. — Я их не знаю! Честно. Нет.