Успокой моё сердце
Шрифт:
– Засыпай, красавица.
– Рано засыпать… - подавляю зевок, раскрывая глаза пошире, - ты обещал поговорить…
– О чем ты хочешь говорить в двенадцать ночи?
– О Рене. Откуда ты узнал, где она?
– Не поверишь, но твоя мать живет в ста километрах от границы с Чили. Она объяснила мне, что шесть лет назад, после смерти дочери, они навсегда покинули Америку.
Я поджимаю губы, морщась.
– Это его уловки?..
– Его…
– Все, - слыша, как вздрагивает мой голос, Эдвард тут же идет на попятную, - неважно ведь, из-за
– Она была рада узнать, что я?..
– Рада? Ты шутишь? Белла, она едва ли не прыгала до потолка!
– А от меня хотела уйти…
– Уйти? – его бровь удивленно изгибается.
– Да… не поверила.
– Минутная слабость. Она слишком долго жила с мыслью, что потеряла тебя, - Каллен с такой нежностью проводит пальцами по моей щеке, что забывается сразу все плохое, что сегодня, вчера, и в принципе вообще было. Как тогда, в июле, когда он излечил меня от самой себя. Когда признался, из-за чего той французской ночью случился весь этот ужас…
«Меня это не оправдывает, Изабелла, ни в коем разе, - прошептал, перебирая мои волосы, - но тогда была годовщина пожара… я не мог пойти к Джерому в таком состоянии».
И мне полегчало. Достаточно для того, чтобы улыбнуться и поцеловать его. Конечно, к сексу мы пришли куда позже, но суть та же… и словами, и касаниями, и даже одним взглядом Эдвард способен облегчить для меня самую страшную боль.
Я люблю его больше всех на свете. Я люблю его так, как, казалось мне раньше, нельзя любить. И знаю, что чувствует он то же самое, пусть и не называет это таким «некрасивым» словом (хотя, попроси я, наверняка бы назвал, что бы ни думал). И даже если он никогда не скажет прямым текстом «я тебя люблю», я буду знать, что все неизменно. Я буду знать, что все, что он говорит, все, что он чувствует, все, что думает – пропитано этим. Эдвард прав, не обязательно кричать о чем-то настолько великом и драгоценном вслух. Отношение и поступки – вот любовь. А слова… слова, они, по своей сути, пустые…
– Нашла теперь…
– Нашла, - он соглашается, обворожительно улыбнувшись, - ну что, это все твои вопросы?
– Я её ещё увижу? – с опаской, будто он может ответить что-то ужасное, спрашиваю я.
– Разумеется. Она живет в отеле Сантьяго.
– И ждет?..
– Ждет моего звонка.
– Тот самый «Он»…
– Да, имени я не называл… пока… ты меня представишь, фиалка.
– Своего мужа? С удовольствием, - просительно протягиваю к нему руки, привлекая к себе. Целую. Нежно-нежно, любяще… хочу, чтобы он знал, что для меня на самом деле сокровище. Причем такое, какое стоит ещё поискать.
– Ну а теперь?..
– Почему ты решил… её привести? – не унимаюсь я.
– Потому что она – твоя мама, - предельно честно отвечает Эдвард, отстранившись. Свет падает на его лицо, демонстрируя ровные черты во всей их прелести. Скулы, губы, щеки, глаза, брови… и лоб, на котором, слава богу, хоть и есть отпечатки морщин, но уже не такие явные, не такие глубокие, как прежде.
– И папа.
– И папа, - он вздыхает, взъерошив мои волосы, - спасибо за напоминание.
– Обращайтесь…
Мы проводим пару мгновений в тишине. Спокойной, не давящей…
– Ты полежишь со мной?
– Я с тобой посплю. Джером столько пробежал по зоопарку, что вряд ли сможет открыть глаза до завтрашнего полудня.
– Представляю…
– Даже представить не можешь, - он посмеивается, поднимая одеяло и забираясь вслед за мной под него. Надо же – уже в пижаме!
– Будем спать?
– Будем, - соглашаюсь, приникая к нему – моему теплому, заботливому, любимому, доброму… Черный Ворон, я твоя должница. Если бы не ты, этот человек – потрясающий во всех смыслах – никогда бы не спал сейчас рядом со мной.
– Ты знаешь, как я тебя благодарна… - тихонько шепчу, почти провалившись в сон. Поднимаю голову, заглядывая в такие же сонные глаза Каллена.
– За что?..
– За что?! За все! – восклицаю, поглаживая его щеки, - за Джерри, за себя, за маму, за дом, за Чили… за все! Вот, где волшебник…
– Ну-ну, не отдавай мне свое звание так просто, - журит он, немного смутившись.
– Оно всегда твоим и было.
– Напомнить, что ты для нас сделала?
– Меньше…
– Меньше. Меньше в понятии «больше».
Я посмеиваюсь следом за ним, улыбаясь широко и радостно. Уже ночь, да, глубокая и темная. Уже село солнце, и луна, кажется, даже не появлялась. Закрыты двери в коридор, закрыты двери на балкон, в дом, спит Джером в соседней спальне, разглядывая свои цветные детские сны… и мы вдвоем, с Эдвардом, под одеялом, вместе, в теплоте и безопасности…
Предел мечтаний. Господи, как я хочу, чтобы это не кончалось!
– Ну что, принцесса Изабелла, закрывай глаза, - мурлычет Эдвард, прижимая меня к себе, как любимого плюшевого медвежонка, - завтра тебе понадобятся силы… нас ждет аквариум!
– Аквариум?.. А зоопарк?
– Сначала акулы, потом обезьяны – пройдемся по всему по порядку.
Его голос сонный, несмотря на веселость. Эдвард тоже устал – без сомнений.
– То есть, культурная программа распланирована?
– Да, - он зевает, чмокая меня в макушку, - ещё как… и да, надо не забыть в четверг помочь Джасперу перевезти вещи.
– Перевезти вещи?..
– Сюрприз номер два - улыбается Эдвард, - они решили перебраться поближе к цивилизации – будут жить в двух километрах от нас – по соседству.
Моей радости, кажется, нет предела. Я соскучилась по Хейлу. Он замечательный!
– А теперь – все, конец, спать, - предвидя мои дальнейшие расспросы (сон и вправду куда-то улетучивается), предупреждает Эдвард, - обо всем с утра. У нас теперь много времени для разговоров.
– Много?.. – с интересом спрашиваю, поглаживая, как и утром, низ его живота, - по-моему, для разговоров его как раз не хватает…