Устрицы под дождем
Шрифт:
Ирина обернулась, и Маруся бросилась ей на шею.
У них никогда не было особенно теплых отношений. Ирина сразу, при первом знакомстве взяла невыносимый покровительственно-снисходительный тон. «Вас, детей, много, а я – одна ». А кто она такая, чтобы Маруся это терпела? Не ее деньги дает ей отец, а свои собственные. И она, Маруся, пусть и не единственная, но действительно его дочь; а никакая ни ее Людочка. Хоть та и называет его папой… Ну, еще бы! Кого называть папой, как не его! Ирина, небось, не дура. А то, что она
Ирина обняла Марусю.
– А я вас не узнала, там, внизу. – Маруся почему-то всхлипнула.
– Внизу? – переспросила Ирина.
– Ну да, внизу, я же вас видела, а почему вы ко мне не подошли?
– А я не видела тебя, Маруся. – Ирина отодвинула девушку от себя, прошлась по комнате.
– Вас папа прислал? Вы меня заберете? – Маруся испытывала такое возбуждение, словно она была маленькой девочкой и за ней пришла мама, чтобы вести ее на елку.
– Садись.
Маруся села. На самый краешек стула, готовая в любой момент вскочить и бежать домой.
– Вы меня заберете?
– Все зависит только от тебя! – задумчиво проговорила Ирина.
– Да что от меня здесь зависит?! – Маруся расплакалась. Она решила, что ее снова сейчас начнут воспитывать.
– Не плачь. – Ирина отвела от нее взгляд. – Меня прислал не папа.
– Не папа? – Лицо Маруси было мокрое от слез, ее плечи вздрагивали, она смотрела на Ирину и готова была броситься к ее ногам, цепляться за ее платье, умолять…
– Заберите меня, пожалуйста!
– Успокойся. – Ирина сама готова была расплакаться.
– Что мне надо сделать? – В конце концов, какая разница, кто ее прислал? Главное – она перед ней, живая, настоящая. Оттуда, из другой жизни. И она может вернуть туда Марусю. Если Маруся будет хорошо себя вести.
– Ну…
– Говорите! Я все сделаю. Я не могу больше тут! Я домой хочу!
Маруся решила, что не надо плакать. Надо собраться. Сейчас, возможно, решается ее судьба.
– Ты сможешь уйти домой… если… если…
– Что?
– Если никогда ни одному человеку не расскажешь о том, что была здесь. И, естественно, о том, с кем ты здесь познакомилась и кого видела. – Ирина многозначительно подняла на Марусю глаза.
– Хорошо. Я клянусь! Я никогда, никому, ни одному человеку не расскажу о том, что я была здесь!
Ирина молчала. Посмотрела на девушку долгим, тяжелым взглядом.
– Клянусь! – воскликнула Маруся. – Верьте мне!
– Никогда и никому. Это очень серьезно.
– Никогда и никому! Правда! Правда-правда!.. А когда я смогу уйти?
– Прямо сейчас. – Ирина вздохнула.
– Прямо сейчас? – Маруся подскочила с кресла.
– Да. Собирайся. Я предупрежу твоего врача и приду за тобой.
Ирина вышла.
Маруся бросилась к шкафу, потом – к тумбочке. Ей ничего не надо! Она ничего брать с собой не собирается.
Бегом побежала в коридор. Постучала и,
Было 16.00, и девушка с хвостом разговаривала по телефону с родными.
– Нет, бабушка. Почему, очень вкусный был суп. А я люблю на овощном бульоне. Ну, бабушка, дорогая, на то он и министроне! Ты же просила у меня не рецепт солянки, а итальянского супа – министроне. А они все на овощном бульоне. Да, бабушка, дорогая. Нет. Завтра у нас телятина особуко, но ты уже, помнишь, готовила ее? У тебя есть рецепт. Хорошо. Нет, я все равно открываю окно на ночь. Нет, не простужусь. Хорошо. Бабушка, дорогая. И я тебя очень люблю. Целую. Пока.
Маруся постаралась быть спокойной.
– Ты умеешь готовить? – спросила она.
Наверное, умею. Но я никогда не пробовала. Я беру рецепты для моей бабушки у нашего повара.
– А я уезжаю.
– Да? Когда? – Девушка даже не удивилась.
– Прямо сейчас. Я попрощаться зашла.
– Напиши мне свой телефон. Я буду тебе звонить. Но только извини: после мамы, папы, тети и бабушки.
– Ладно. Звони. Я буду ждать. Между прочим. Я тоже знаю несколько хороших рецептов.
– Моя бабушка хочет готовить то, чем кормят здесь меня. У нас каждый обед одинаковое меню.
– Ну ладно.
– Хочешь попрощаться с моим Сашей?
– Передай ему привет.
– Ладно. Я провожу тебя до твоей комнаты.
Они вышли.
– Писательница спит? – спросила Маруся.
– Да, конечно. Ты можешь попрощаться с Наташей.
Наташа, все в том же голубом в белый цветочек платке, сидела перед выключенным телевизором.
Маруся неуверенно остановилась.
– Ее никогда не навещают, – сказала девушка с хвостом, качнув головой. – У нее был рак. А потом она заболела. И ее отдали сюда.
– Пока, Наташа. Я уезжаю. – Маруся коснулась ее руки.
Наташа спокойно смотрела прямо перед собой. В темный экран телевизора.
– Я позвоню тебе завтра, – сказала девушка с хвостом на прощание.
Маруся увидела Ирину в конце коридора и побежала ей навстречу.
– Идем? – радостно улыбнулась Маруся.
– Подожди. – Ирина вела себя так, словно решила что-то сделать, но не была до конца уверена в правильности этого поступка. – Я хочу тебя познакомить с одним человеком.
– А потом домой? – забеспокоилась Маруся.
Ирина кивнула. Они спустились на первый этаж.
В холле, в кресле, сидел молодой человек в одних белых шортах и держал в руках лист бумаги. На нем было написано: «Я умираю с голода».
Они прошли мимо. Зашли в самую последнюю комнату.
В кресле перед журнальным столиком сидел мужчина, с крепкой, мускулистой фигурой. В голубых джинсах и выглаженной белой рубашке.
– Здравствуй, Петя, – сказала Ирина. Она взяла Марусю за руку и подвела ее к мужчине. В другой руке у нее был пакет.