Утерянная брошь
Шрифт:
– Коли я верно поняла, нитроглицерин сейчас не фабрикуют?
– В России нет, хотя… – молодой человек замялся, – Кройц рассказывал, что служил одно время ассистентом у Нобеля, который продолжал опыты Петрушевского и Зинина по поиску оптимальной взрывчатой комбинации на основе нитроглицерина. Инженер полагает, что искомую инертную субстанцию, в коей нитроглицерин абсолютно безопасен, Нобель нашел. Я уж говорил, Кройц при мне повторил опыт шведа.
– Сколько может его понадобиться?
– Чего? А-а-а, – не сразу понял, о чем идет речь Лиховцев. – Чтобы взорвать карету, достаточно
– А как же морские мины во время Восточной войны. Я слышала, один ваш инженер нашпиговал ими Финский залив возле Кронштадта, и англо-французский флот не смог пройти к Петербургу.
– Это академик Якоби. Придумал гальванопластику, телеграф и еще много чего. Он-то и создал те электрические мины, кои предотвратили нападение на Кронштадт и спасли Петербург от союзного флота. Когда их четыре парохода подорвались, англо-французы убрались восвояси.
– Он живой?
– Жив-здоров. Золотую медаль на Всемирной выставке в Париже ему, кстати, присудили, а Кройц с ним дружбу водит.
– С морскими минами погодим, а вот нитроглицерин дело стоящее, – огнем вспыхнули глаза Ржевуцкой. – А каков он на вид?
– Маслянистая бесцветная жидкость, довольно тяжелая и сладкая на вкус. Кройц, когда помогал Нобелю с его опытами, рассказал об одном любопытном случае, кой узнал от Петрушевского. Дача отца Нобеля, между прочим, владельца здешнего завода по фабрикации мин, располагается по соседству с дачей академика Зинина. Так вот, наш академик, пребывая в особенно человеколюбивом расположении духа, поскольку обыкновенно он сущий дьявол и мизантроп, поведал его сынку Альфреду, с которым в то время работал Кройц, о грандиозном снижении риска детонации нитроглицерина, коли им пропитать порошкообразную субстанцию типа карбоната магния.
– Карбоната магния? – заинтересованно переспросила Катаржина.
– Белый легкий порошок, превосходно впитывающий нитроглицерин. Так вот, в один прекрасный день Нобель просит Кройца привезти кизельгура. Так именуется инфузорная или диатомовая земля. Осадочная горная порода в виде рыхлых или слабо сцементированных кремнистых отложений. По своим свойствам та же субстанция, о коей толковал на даче Зинин отцу Нобеля. А дальше – самое занятное! Когда Кройц привез требуемый кизельгур Альфреду Нобелю, тот немедля отпустил его и заперся в лаборатории.
– А когда тот убрался, пропитал оный кизельгур нитроглицерином, – договорила Ржевуцкая.
– Совершенно верно, – расплылся в улыбке Лиховцев. – Поколдовав с неделю – именно на такой срок он под разными предлогами не допускал к себе Кройца, – Нобель получил на выходе идеальную, абсолютно инертную и безопасную при транспортировке субстанцию. Опосля чего спешно уехал из России, – лицо студента раскраснелось, он так широко размахивал руками, что опрокинул бокал и расплескал на ковер токайское. Впрочем, на полячку данное происшествие не произвело никакого впечатления.
– Не удивлюсь, что этот ловкач Нобель вскорости запатентует полученное вещество где-нибудь за границей 30 .
–
– Представляешь, какие сумасшедшие деньги получит этот швед, коли запатентует свое открытие и наладит фабрикацию взрывчатки! – заметила практичная полячка, ощущая пульсирующий жар тела Лиховцева.
– Как мне однажды сказал Кройц, передавая слова академика Зинина: «Этот Альфред Нобель украл у нас изобретение века!»
30
Нобель получил патент на означенную субстанцию, назвав ее динамитом, в ноябре 1867 года в Америке.
– Выходит, напрасно мой принц рисковал да на Охтинский пороховой завод ездил, коли Кройц взрывчаткой, что у него на даче, поделится, а уж бомбу ты и сам смастеришь, – неожиданно поменяла тему Ржевуцкая и притянула к груди голову молодого человека.
Покончив с текущими делами в суде, Чаров засобирался домой, когда получил принесенную посыльным записку от дядюшки, извещавшего о своем приезде из заграницы и приглашавшего на чай любимого племянника. Обсудив европейскую политику и поделившись впечатлениями о Всемирной выставке, Валуев перешел к делам домашним.
– У меня сегодня был Поляков, – как бы невзначай бросил он. – Ходатайствует о выкупе на себя Николаевской железной дороги. Желает основать паевое общество и зовет в него меня в случае одобрения его предложения в Комитете железных дорог.
– Ну, а вы, дядюшка? – осторожно поинтересовался Сергей.
– Ничего не обещал, однако настоятельно порекомендовал ознакомить с его идеей елико можно более широкий круг заинтересованных лиц. Впрочем, дело это весьма хлопотное и долгое. К тому же Главное общество российских железных дорог будет ему конкурентом. А с обществом бодаться рогов не хватит, – констатировал очевидное министр.
– Я знаком с Поляковым и должен его аттестовать с наилучшей стороны, хотя без прибытку себя оный господин не оставит.
– Все они одним миром мазаны, но мне он глянулся, видать, как и графу Шувалову. Тот просил внимательнейшим образом изучить соображения Полякова по выкупу у казны дороги.
– Каково же предложение общества? Оно выглядит привлекательнее?
– Не сказал бы, но за ним стоят братья Бэринги, лондонские банкиры, устраивающие нам займы в Европе, а также ряд влиятельных финансовых тузов. Как по мне, так лучше доверить подобное дело одному, нежели десятку, Серж.
– Пожалуй, вы правы, дядюшка, – поддержал сентенцию министра Чаров.
– К тому же Поляков обязуется проложить второй путь от Москвы до Нижнего Новгорода, чего до сих пор не удосужилось сделать общество, строившее эту дорогу. Смета Полякова раза в два меньше, нежели действительные расходы на постройку оной однопутки. И что любопытно. При строительстве ветки до Ростова, ежели ему это дело доверят и он получит концессию, Поляков намеревается испробовать последние технические новшества, кои допрежь не применялись.